Мужчина всем телом дернулся и вскрикнул, тяжело задышав. Чарли в испуге отдернула руку. Они замерли, прислушиваясь друг к другу.
Да, у него хвост. Он — покрытый белой шерстью марсианин.
Да, у нее шелковистая, ранимая кожа. Она — земная женщина, первая, кто поцеловал существо с другой планеты.
Он давал ей время принять решение. Самой перешагнуть разделяющую их миры границу. Спустя пару мгновений на его хвост снова опустилась теплая ладошка, осторожно погладив и вызвав волну электричества внизу живота.
Винни снова смог дышать: она действительно хочет продолжить. С ним.
Короткая пауза отрезвила альбиноса и напомнила, как хрупка землянка и как тонка может быть грань того, на что она готова, поэтому…
— Чарли, милая… подожди… — Голос хриплый и измученный, мышь готов был откусить себе язык за слова, которые сейчас произнесет, да и напряженный до боли член ему спасибо не скажет, но он просто должен! Ради нее. И ради… них. Байкер осторожно и мягко поцеловал тонкую шею, чтоб дать понять, что его желание сильно по-прежнему.
— Что? — она открыла глаза, и он снова утонул в омуте ее взгляда. Безумно захотелось плюнуть на все и показать земной женщине, как занимаются любовью на Марсе!
— Нужно остановиться, — он коснулся припухших губ своими, поцеловал щеки, виски. Девушка под ним замерла.
— Почему? — Ее голос прозвучал глухо, и альбинос различил нотки сожаления в вопросе.
— Из-за алкоголя. Твой разум сейчас не чист.
— Что? Эээ… марсианская традиция? — Чарли, кажется, начала краснеть.
Традиция?.. Какая еще, к плутаркийцам, традиция?!
— Аааа! — Он рассмеялся, но тут же снова стал серьезным. — Нет никакой традиции. Есть просто ответственный марсианин, который хочет, чтобы ты не пожалела завтра о произошедшем, — не удержавшись, мужчина снова скользнул языком по гладкой шее. Пока может, он будет запоминать ее тело любым возможным способом.
— У тебя есть ощущение, что я пожалею? — она снова зарылась в шерсть на его затылке пальцами и притянула к себе, завлекая в поцелуй. Безумно хотелось на все плюнуть и просто продолжить ласки, но…
— Тшшшш… — снова губы коснулись виска. Он впервые решил быть ответственным, а она совсем не помогает! Винни поймал взгляд колдовских глаз:
— Чарли, милая, я… знаю как действует алкоголь. Поверь, мыши после вечеринок тоже не редко просыпаются вместе. Но с тобой… я должен быть на сто процентов уверен, что ты понимаешь, на что идешь. Я слишком дорожу тобой, чтобы променять наши отношения на разовый секс. Поэтому если утром ты поймешь, что все это ты хочешь забыть… я тоже заставлю себя это сделать, — рокер осторожно погладил пораженно слушавшую его девушку по щеке. — Если же ты настолько отчаянно смелая, что готова продолжить и попробовать пустить в свою жизнь хвостатого марсианского адреналинового наркомана не только как друга и защитника, напиши мне, во сколько к тебе приехать. Это будет зеленым светом, что я могу начать за тобой ухаживать, больше не прячась за всем этим флиртом и шутками. Если же ты промолчишь… приму, что сегодняшний вечер был лишь прекрасным сном.
«Но навсегда сохраню его в памяти».
Он посмотрел ей в глаза, пытаясь прочитать ответ, но увидел в зеленом омуте целую вселенную. Страсть улеглась, зато на поверхность поднялись чувства. И не нужно было быть экспертом по землянам, чтобы их понять.
Чарли положила ладонь на щеку, не закрытую маской, и нежно погладила:
— Завтра в шесть. Можешь не волноваться: я еще раз напишу это утром, как только проснусь.
========== За «железным занавесом» ==========
Спустя 15 лет после подписания мира с Плутарком
Планета Марс
Солнце коснулось горизонта своим первым лучом, а Винсент так и не сомкнул глаз. Его девочки, все три, спали на их с Чарли широкой кровати: дочки, не задумываясь о том, что давно перестали быть малышками, снова пришли под бок родителям в середине ночи. Они не будили его — он и до этого не спал, ворочаясь с боку на бок.
Минуло шесть лет с тех пор, как мыши стали единственным видом, обитающим на Марсе. Планета снова начинала цвести, выросли города, опять заработали экопрограммы и меры поддержки семей. Молодые лесочки поднялись в отдельных районах пустыни, озера и даже тонкие речки украсили поверхность планеты. Мудрый Лидер вел свой народ в светлое будущее, силой воли, военной мощью и дипломатией преодолевая политические кризисы и отваживая агрессоров. Марсиане считали его героем, младшее поколение видело в нем кумира, но… оглядываясь на то, каким становился их мир, Винни не мог отделаться от ощущения, что это совсем не то, о чем они мечтали во время многолетней войны с Плутарком.
Его опытный взгляд подмечал, как постепенно усиливалась на улицах полиция. Как все большее количество действий регламентировалось и ставилось вне закона: теперь молодежи нельзя устроить азартную гонку на байках, ревя моторами на всю округу, как бывало повсеместно в их юности — за «нарушение общественного спокойствия» грозили не маленький штраф и социальные работы. На мотоциклы предписали поставить ограничители скорости и демонтировать вооружение, ведь слишком быстрая и лихая езда могла напугать мирных граждан или привести к травмам, а все заботы о безопасности населения несли на себе армия и стражи порядка. Личное оружие переписали, а его ношение тем, кто не имел отношения к силовым структурам, практически полностью запретили. За дружескую драку вне занятий по рукопашному бою школьников отправляли под надзор психологу, чтоб выяснить причины агрессии, устранить их и вырастить достойного марсианина. Но самый сильный протест вызывал в альбиносе щит из новейших военных крейсеров, который ради общего блага и безопасности с недавних пор окружил планету вместе со спутниками, и теперь никто не мог покинуть ее или приземлиться без специального разрешения.
И вроде бы Марс становился местом, где практически отсутствовала преступность, где не было запрещенных препаратов, где все блага цивилизации были доступны любому гражданину, но….
Это не было похоже на тот мир, который он представлял, когда, стоя на кухне дома Троттла и пытаясь перевести дух после развлечения его неугомонных отпрысков, узнал об окончании войны. В тот миг он жаждал свободы, а вместо этого оказался запертым в клетке.
Но Винни готов был так жить, сдерживать порывы все еще горячего темперамента и выплескивать адреналин мирными способами, пока его родная планета давала все лучшее его девочкам. Чарли — его необычная, гладкокожая спутница жизни — была здесь счастлива. Тут они любили друг друга открыто. Ей нравилось, что ее муж мог свободно снять шлем и, в отличие от Земли, окружающие не шарахались с воплями. На то, как он прижимал ее к себе, марсиане смотрели с любопытством, но по-доброму. Друзья быстро привыкли и перестали подшучивать над их странными вкусами, лишь в шутку соревновались, кто найдет более точное и емкое определение их нестандартным отношениям. Когда они вернулись на Марс, планета легко приняла их.