Подле бурлящей, оживающей столицы, возник стремительно развивающийся пригород, в котором строили дома для семей бойцов. По замыслу временного правительства, армия должна была сражаться, не думая о безопасности тех, кто дорог сердцу, поэтому в освобожденных районах стремительно росли военные поселки. Это не только позволяло давать кров мышам, но и создавать рабочие места, столь необходимые для возрождения экономики. Эвакуируя гражданские общины с оккупированных территорий, руководство сопротивления всегда искало мастеров, умельцев, учителей и медиков, предлагая им и их близким возможность быть полезными родине. От открывающейся возможности жить почти мирной жизнью отказывались редко, хорошие специалисты ценились чуть ли не выше, чем опытные солдаты. Совсем недавно школы даже приняли первых после начала войны учеников.
В нескольких кварталах отсюда спешно проектировался дом Карабины и Троттла: после того, как их квартира при штабе была полностью уничтожена ракетой, они поняли, что Нагинату нужно вывезти из зоны боевых действий как можно скорее. Девчушка горько рыдала по утраченным куклам и плюшевым мышкам, а родители не уставали благодарить Терри за то, что в этот раз девочку не пришлось оставить одну дома в ожидании их возвращения. Генерал, смущенно отводя взгляд и пытаясь сдержать слезы, хриплым шепотом в самое ухо доверительно поделилась по-женски, что, когда поняла, куда попал снаряд, несколько мучительных минут была уверена, что ее мертвая дочь там, под завалами. Проклиная все и отключив связь, воющая от горя мать кинулась мстить за своего ребенка и убивала врагов до тех пор, пока не остановил ее кровавое безумие разорвавшийся рядом снаряд, который посек осколками спину и бедра. Быстро вколов себе стимулятор, она приготовилась продолжить свой танец смерти. Препарат подавлял боль, слабость и был способен поднять на ноги чуть ли не труп, но после окончания своего действия вырубал бойца на долгие часы и забирал все ресурсы организма. Применяли его только те, кому нечего было терять: слишком серьезными могли быть побочные эффекты… К счастью, в этот момент в аду взрывов и среди горы трупов ее нашел муж, который быстро понял причину странного поведения генерала. Троттл, с трудом поймав не узнающую его мышку, тряханул скалящуюся женщину за плечи и проорал, перекрикивая канонаду, что Нагината в тюремном блоке под присмотром и в безопасности. Понадобилось несколько минут и пара звонких пощечин, чтоб оборвать истерику и вернуть Карабине веру в то, что ребенок ее невредим.
Этот случай показал, что девочке не место на передовой, тем более, что Стокер предсказывал, и лидеры сопротивления с ним соглашались: в ближайшие год-два активные бои утихнут, и его генералы смогут наконец позволить себе жить вне казарм, а матушка Модо обещала присматривать за непоседой в случае отъезда родителей. Старушка и сейчас периодически брала ее в гости, не забывая сетовать друзьям сына, что последнему внуку уже двадцать, и ей бы хотелось повозиться с мышатами.
Байкер запарковался около аккуратного крыльца с резными балясинами.
— Ну вот мы и дома! — он скинул шлем, поставил мотоцикл на подножку и спешился.
— Модо, сынок! — по лестнице крыльца к ним спускалась, заметно прихрамывая, пожилая, но очень бодрая серая мышка. Великан, небрежно бросив шлем на руль, развернулся к матери и обнял ее очень бережно, но крепко. Хрупкая маленькая старушка обхватила своего мальчика за талию и украдкой вытерла выступившие слезинки о плечо.
— Ну мам, ну что ты? Чего плачешь-то? — сын, тут же заметив, заволновался и забеспокоился.
— Да вот, передавали, что бой был в районе штаба, что много погибших, — переживала. — Марсианка обхватила лицо своего ребенка ладошками, для чего ей пришлось встать на носочки, глаза ее с нежностью заскользили по родным чертам.
— Не нужно, мама! Со всеми все хорошо! Огонек привет передает, Троттл с Карабиной велели целовать, — и он запечатлел на щеках матери поцелуи.
— Ох, как же я рада, Модо! Как рада!.. Что же не предупредил, что приедешь? И… представь мне нашу гостью? — она мягко улыбнулась, рассматривая смущенно прислонившуюся к мотоциклу сына девушку.
Темно-серая шерсть. Стройная фигурка. Черная коса. И взор цвета марсианского ночного неба.
Сердце Даны Флейм замерло и пропустило удар, когда она заметила необычный фиолетовый цвет глаз, который до этого встречала всего раз в жизни, да и то видела через экран старого компьютера.
Не она!
Но так похожа!
Материнское сердце забилось чаще, полное надежды.
— Познакомься, мама, это — Терри.
Сердце упало. Ведь не та же девушка! Не та! И возрастом младше, и иной разрез глаз, и антеннки иначе загнуты. Что же случилось, что сын ее в этой смущенной до предела мышке признал ту, которую любил и оплакивал столько лет?
— Терри будет жить у нас, хорошо? В Арсии она потеряла всех родных… и память. В лагере за много лет ей так и не нашлось друга. Да и лагерь был из прогнивших подонков. Я прошу тебя принять ее. — Модо, осторожно взяв мать за плечи, посмотрел той в глаза, горящим взором рассказывая то, что не произнес губами. Он молил, чтоб поняла. И чтоб поддержала.
Дана облегченно выдохнула: осознает, что не она. Но разглядел ту самую.
Разве может подарившая жизнь не понять или отказать сыну, когда тот приводит в дом тревожащую сердце женщину?
Старшая мышка мягко высвободилась, взяла девушку за руку и решительно потянула в дом:
— Пойдем, дочка! Модо, неси вещи Терри в ее комнату!.. Меня, кстати, Даной зовут.
========== Глава 7. Что хочешь ты?.. ==========
За 5 лет до подписания мира с Плутарком
Дана Флейм прожила долгую, полную тягот и лишений жизнь. Потеряла горячо любимого мужа, старшего сына, невестку и внучку. А еще двоих из четверых приемных детей. В огне и ужасах войны маленькая серая марсианка нашла в сердце место для нескольких одиноких мышат, никогда не деля ребят на родных и чуждых по крови, но потом, когда пришло время, каждого смогла отпустить сражаться. Мать, подавив слезы и горестный вой при виде своего искалеченного ребенка, смогла вернуть Модо веру в себя и в победу Марса. И никогда отважная женщина не призналась бы сыну, как трудно ей далось его исчезновение, и как сложно было, когда он вернулся, снова провожать воина в битву за родной мир.
И вот сейчас Дана с улыбкой смотрела, как около ее мальчика хлопочет молодая женщина, сразу взявшаяся за кухонную утварь, что-то решительно мешающая и разжигающая огонь под сковородкой. Простой, но вкусный и горячий ужин так быстро оказался на столе, что старшая мышка даже не успела вмешаться, и только от всей души отблагодарила девушку за заботу. Не о себе - о сыне. А теперь, отпивая маленькими глоточками заваренный новой компаньонкой чай, слушала, как та уговаривает закаленного в боях воина переночевать дома, а не пускаться в дорогу после дня за рулем. Совершенно очевидно: знакомы они совсем недолго, иначе бы Терри знала, что для бывалого байкера такие отрезки в пути привычны и даже доставляют радость. Дана трепетно следила, спрятав улыбку в чашке, за теплыми взглядами, что бросал украдкой мышь на молодую хозяйку, на заботливо подливаемый ему горячий чай, на случайные касания пальцев, заставляющие обоих вздрагивать, чуть краснеть и отдергивать руки.
Она задумчиво смотрела на девушку и пыталась угадать, что было с той в эти жестокие годы. По тому, что сказал Модо, догадаться о ее участи не составляло труда, много разного повидала старшая из Флеймов в пламени войны. Видела, как сжирает огонь бесчестья мужчин, как разрушает и ломает он женщин. Выжить мог тот, кому везло, кого хранил кто-то сильный, как ее саму хранили сын и внук. Тем же, у кого не было защитника, приходилось несладко: обезумевшие от лишений марсиане порой вели себя не лучше, чем их враги. Мать не печалило то, что в одной из таких несчастных душ сын увидел свою половинку. Наоборот, горда была, что смог разглядеть глубину там, где другие видели лиши оболочку. А в том, что Модо умеет читать в сердце, мудрая мышка не сомневалась. И ей было совершенно плевать, на что могла вынуждать жизнь эту девочку, если сейчас она смотрит на ее ребенка преданным, полным чувства взором. И осторожно, будто прося разрешения, гладит красные фаланги металлических пальцев.