Совершенно очевидно: Терри не пугала непростая судьба мужчины. Она как будто не видела следов, оставленных на нем войной. И, Дана была уверена, девушку не сломило то, что скрывалось в ее собственном очень непростом прошлом. Старшая из женщин рода определенно одобряла и поддерживала выбор сына: Флеймы многие поколения принадлежали к касте воинов, имеющей свои жесткие традиции и отбор. Для тех, кто не входил в нее, возможность семьи отказать в свободном выборе спутника жизни была дика и возмутительна. Для военного же сословия было ясно: только так, сохраняя вековые традиции, смогут бойцы, не дрогнув, выполнять свой долг. Именно поэтому не могли сломить их невзгоды, не падали они духом и продолжали крушить врага. На первый взгляд казалось, что лишь мужчин касались странные, непонятные другим марсианам обряды. На деле же, женщин они касались даже больше, ведь те стояли за спинами солдат, обеспечивая тыл и позволяя сосредоточиться на сражении. И только от них зависело, сможет ли муж и отец полностью отдаться долгу, не думая об оставленной семье. Дана всегда знала, что только такая девушка, готовая ко всему, способная выжить там, где сломаются другие, подарит счастье сыну. Такая, которая по первому сигналу соберется и хладнокровно подчинится решению. Такая, чьи дети станут воинами по своему духу. Та, в которой спит до поры пламя.
И, поглядывая на молодую серую мышку, ловя обрывки разговора и сопоставляя сказанное на крыльце, старшая марсианка все больше убеждалась: Модо сделал правильный выбор и не придется ей рвать его сердце правом семьи наложить вето на отношения.
Дана Флейм смотрела на пару, сидевшую перед ней, и ловила себя на том, что впервые за многие годы материнское сердце не ноет от боли за сына.
Оно говорило: воин привел в свой дом жену.
***
Первое время Дана и Терри присматривались и привыкали друг к другу. Даже, скорее, не привыкали, а аккуратно выясняли, как сделать так, чтоб товарке было как можно комфортнее находиться рядом. Обеим какое-то особое женское чутье подсказывало, что еще много лет придется провести бок о бок, даря любовь одному мужчине. Каким-то естественным образом они поделили обязанности по дому, каждая выбрала наиболее приятный именно ей уютный уголок и, когда все дела были переделаны, уходила туда, давая второй личное пространство.
Дана, как вскоре выяснилось, вечерами любила исполнять старые мелодии. Она брала чудом сохранившийся старинный музыкальный инструмент, клала его на колени, и, дергая струны тонкими, но очень сильными пальчиками, наигрывала песни, которые помнила еще с юности. Чуть у́же с одного края, расширяющийся к другому, с множеством туго натянутых веером струн, каждый вечер после чая он ложился на колени мышке, она срывала первые тихие звуки, немного подкручивала колки и, пощипывая тонкие металлические ниточки, мурлыкала себе под нос.
Терри же устраивалась на мягкой подушке около небольшого столика, вытаскивала длинный кусок черной кожи, раскладывала тонкие лезвия и инструменты, и тихонько, стараясь не шуметь, вырезала и выстукивала на ней рисунки. Из-под подрезателей и скашивателей появлялась вязь из языков пламени и символов марсианского байкерского братства, граверный нож сантиметр за сантиметром покрывал грубую шкуру песчаного дракона замысловатой резьбой. В прошлом никто не предавал значения странному увлечению мышки, Дана же, впервые увидев тонкую работу, искренне восхитилась и не уставала хвалить. Ушки молодой женщины алели от удовольствия, а в один из вечеров просто запылали, когда она призналась, что делает заготовку для мужского ремня, и осмелилась попросить для обтяжки и гравировки тяжелую пряжку, найденную в коробке на чердаке. Старшая не стала еще сильнее смущать девушку тем, что догадалась, кому предназначался подарок, но была совершенно уверена, что сын будет крайне тронут такой заботой.
Терри первые проведенные рядом вечера просто прислушивалась к замысловатым мелодиям, которые наигрывала пожилая марсианка, а потом сама не заметила, как тихонько подхватила ставшие привычными слова и начала выстукивать рисунок в такт музыке. Опомнившись, она смутилась и из-под ресниц взглянула на хозяйку дома, не сердится ли та, не помешала ли ей младшая? Но взгляд поймал теплые, совсем как у сына, лучащиеся улыбкой глаза, и Дана чуть кивнула, приглашая компаньонку присоединиться.
Спустя пару недель двум серым мышкам было так уютно рядом, будто всю жизнь они прожили под одной крышей бок о бок, и для Даны стало совершенно естественным звать избранницу сына не иначе как “дочка”. Каждый раз, когда та слышала такое обращение, на мгновение замирала, зажмуривалась и глотала слезы счастья, подкатывающие к глазам. Она задыхалась от восторга, впервые ощущая себя частью семьи.
Модо звонил пару раз в неделю, причем, к удивлению Терри, с искренним интересом спрашивал о делах не только матери, но и ее. Сначала мышка смущалась такому вниманию, но потом начала с нетерпением ждать своей очереди устроиться перед монитором старенького, но исправно работающего устройства связи и поболтать с мужчиной. Однажды вечером тот сказал, что постарается навестить их дня через два-три.
В доме начался переполох: молодая хозяйка взялась за уборку и так чистого и аккуратного жилища. С самого утра и до вечера перетирала посуду, вычищала неприметные пылинки из самых крохотных щелей и по несколько раз в день взбивала на диване подушки. Она провела ревизию кладовой и составила целый список того, что можно было бы приготовить к приезду долгожданного гостя, а потом показала маме виновника суеты. Дана, смеясь, спрятала бумажку в карман домашнего платья и сказала, что сын ее совершенно неприхотлив и точно будет не в восторге, если узнает, сколько хлопот вызвал его предстоящий визит. Она налила обеим чая и заверила девушку, что у них и так чище, чем когда-либо. Терри, присев на минутку, но не переставая размышлять, как бы незаметно приготовить нечто особенное, внезапно вспомнила о чем-то, улыбнулась, сорвалась с места, и убежала проверять, есть ли нужные ингредиенты. Дана, с теплотой глядя ей в след, только покачала головой.
***
Как и было обещано, через пару дней мирную тишину городка разорвал рев мощного мотора, и у крыльца затормозил знакомый синий «Чопер». Терри, не зная, выйти ли почтительно к хозяину дома, или скорее накрывать на стол, чтоб радушнее встретить того с дороги, замерла на пороге, с улыбкой глядя на то, как мать обнимает сына, возвышающегося над ней чуть ли не на две головы. Он поднял взгляд, встретился глазами с девушкой и тут же уголки его губ приподнялись, смягчая обычно суровое и для кого-то, наверное, даже пугающее лицо. Мышка искренне ответила на улыбку, подавив в себе внезапное желание тоже кинуться великану на шею. Как оказалось, она здорово соскучилась за то время, что они не виделись!
Не спеша уходить в кухню, она подождала, когда мужчина поравняется с ней и только после этого, плечом к плечу, они двинулись вглубь дома.