— Наги… это… это безобразие, а не идея! — он считал себя продвинутым и раскованным, но это! — Я не дам тебе рисовать мой член в нашу первую брачную ночь!
— Что, слабо? — стараясь не смеяться, она поиграла бровями, бросая вызов.
— Слабо?! Ничего мне не слабо, просто…
— Тогда сними это чертово полотенце и покажись во всей красе, любимый!
— Ты извращенка! — Он прыснул от смеха. — Воспитал себе на… голову!
— Угу… не стесняйся сказать «на головку». — Ухмыльнувшись, девушка принялась что-то выводить на бумаге. — Ну брось! Будет весело!
— И как ты собираешься его рисовать? — обреченно поинтересовался Огонек, устраиваясь на кровати. Поняв, что победила, Наги просияла.
— Во всей красе! Мне, как художнику, важно показать экспрессию, чувства. Так что стаскивай свое полотенце и…
— Чтоб «во всей красе» мне нужна твоя помощь, детка! — Он хитро прищурился, моментально накидав в голове план атаки: как только она окажется рядом, ни к какому мольберту он ее больше не отпустит!
— Не-не-не! Чтоб хорошо получилось, нужно, чтоб ты сам себе помог. — Ответив таким же хитрым прищуром, девушка показала, что прекрасно раскусила его идею.
— О Фобос!.. Нагината!.. Ты хочешь, чтобы я… — полковник Римфайер, ветеран плутаркийской войны, привычный к казарме и армейскому юмору, тот, кто мог с честью парировать шуточки Стокера и без стеснения называть вещи своими именами, тот, кто знал не один десяток женщин, почувствовал, что стремительно краснеет!
— Ага! Хочу! — Смеющийся взгляд снова дерзко бросил ему вызов. Нет, он понимал, что его разводят на слабо, но… но…
— А мы можем просто заняться любовью? — без особой надежды уточнил новобрачный. Когда он успел вырастить это чудовище? А ведь всего несколько лет назад она краснела от слова «секс» и смущенно отводила взгляд от его ширинки!
— Нет, не можем! — в голосе жены послышались требовательные нотки ее матери. Примерно так Карабина общалась с подчиненными во время совещаний. — А кроме того, я же делала для тебя подобное! Я тоже хочу порнушку!
— Ты неправильная трепетная невеста, ты в курсе? — сдавшись, он скинул полотенце.
— Какое предложение руки и сердца, такая и невеста! — парировала она и показала ему язык. — Ну давай!.. Хочешь, я включу тебе музыку? Для настроения?
— Ты очень заботлива! Как положено быть жене! — Он расхохотался. — Нет уж, обойдемся без музыки! А то я и так чувствую себя шлюхой из борделя.
— Ммм… знаешь, это круто прозвучало! — Наги улыбнулась, прищурившись, посмотрела в район его паха и деловито подмешала в краску немного черного, чтоб добиться правильного оттенка.
— Порнушку, значит?.. О Фобос! Знать бы еще, где ты откопала порнушку… — посмеиваясь, он обхватил рукой член и медленно провел по нему, вспоминая такие привычные движения. В голове мелькнула мысль, что с совершеннолетия Нагинаты прибегать к правой ему практически не приходилось, кроме редких командировок.
— У тебя же и откопала. Ммм… чуть ниже колено, а то мне плохо видно!
— Да, моя строгая госпожа! — Он переместился как сказано и, глядя в лучащиеся смехом глаза, сжал ладонь чуть сильнее. Ох, он и позабыл, как может быть здорово, когда знаешь, что хочет тело, и даешь в точности требуемое! Ствол в его руке напрягся сильнее, отзываясь на ласку. — И как ты вскрыла мои файлы?
— Вскрыла! — Наги фыркнула. — У тебя на рабочем столе папка «Для взрослых», а пароль — мое имя! Ммм… А у тебя очень… волнующе выходит. — Темнеющие от желания глаза внимательно следили за ускоряющимися движениями, кисть порхала по бумаге, выводя контуры. Она непроизвольно напряглась внутри и облизала губы, когда к визуальному ряду добавились звуки — частое дыхание и скользящая под пальцами влажная плоть.
— Оххх!.. Признаюсь, эта идея занятнее… чем мне показалось вначале. Тебе нравится? — Расслабившись, Огонек попробовал перехватить инициативу. В эту игру можно играть вдвоем. Посмотрим, как быстро ему удастся ее смутить!
— Пожалуй… да.
Он уловил, что ее голос стал ниже, а язычок все чаще облизывал губы.
— Тебя возбуждает то, что ты видишь? — большой палец прошел по головке и он, не сдерживаясь, застонал. Из-за мольберта послышался шумный выдох.
— Да… — Кажется, рыжие ушки слегка покраснели. Чуть раздвинув ноги, второй рукой он спустился от живота к внутренней стороне бедра. Его девочка хотела порнушку? Она ее получит! Кто бы мог подумать, что подобные игры могут так возбуждать! Поймав полный желания взгляд, Огонек вложил в ответный всю настойчивость, все стремление получить честный ответ. Таким взором он смотрел на тех, кого допрашивал во время войны.
— Ммм… твои соски уже… затвердели? Ты хочешь… чтобы я ласкал их языком?
— Ох…
— Ну же, родная! Я жду ответа!
— Черт, да! Я хочу!
— Тебе уже хочется… перестать… ох, черт!.. заниматься рисованием… ммм… и попробовать, насколько хорошо нам будет в «наезднице»?
Он заметил, как шерсть на ее теле встала дыбом, и Нагинату передернуло от того, сколько власти прозвучало в его голосе. Она любила предлагать новые игры, провоцировать, но потом с готовностью отдавала управление их удовольствием партнеру. Полное и безоговорочное доверие позволяло не бояться, что он не заметит чего-то, что может ей не понравиться. Она пыталась строптиво диктовать условия, но каждый раз Огонек спустя какое-то время перехватывал инициативу и покорял ее уверенностью и страстью.
— Мне хочется проверить, понравится ли тебе… вот такое рисование! — бросив на столик палитру и кисть, она вытянула чистую и направилась к кровати, облизывая на ходу пушистый кончик. Горящими страстью глазами Огонек следил, как плавно двигались банты на ее бедрах, как колыхнулась грудь в кружеве корсета, когда она по-кошачьи взобралась на постель и на четвереньках двинулась к нему, устроившись меж разведенных ног.
— Какое? — он улыбнулся уголками губ, следя, как кончик розового язычка увлажняет кисть.
— Вот такое! — нежные волоски коснулись чувствительной головки, заставив вздрогнуть и застонать в голос. Пришлось сжать член у основания, чтоб не кончить, так неожиданно остро отдалась в нем ласка. Мягкий хвостик закружился по тонкой кожице, посылая электрические разряды по всему телу, заставляя напрягать бедра и дрожать, растворившись в мощном удовольствии. Пальцы на ногах поджались, и он хрипло вскрикнул, когда она чуть нажала на кисточку, огладив самые чувствительные участки нежной плоти. Это было невероятно! Она находила точки, от касаний которых он вскидывал бедра и напрягался всем телом, не позволяя себе выплеснуться. Ощущение более жесткое, чем при ласках влажным язычком и губами, слишком нежных и размытых по всему напряженному органу, но при этом столь интенсивное, что приводит на грань боли. По телу прокатилась волна дрожи, заставив дернуться, и влажный хвостик, будто прочитав его желания, скользнул на ствол, обрисовав вздувшиеся под кожей вены и позволив сбросить накал страсти. Огонек медленно выдохнул сквозь зубы, возвращаясь с самой грани оргазма:
— В порнушке на моем компе такого не показывали, — приподнявшись, он потянул к себе жену и помог усесться верхом. — Затейница!
Руки скользнули на ягодицы и сжали их. Мужчина с удовольствием зарылся в мягкий мех на бедрах, требовательно лаская. Наги, поерзав на нем, позволила пульсирующему стволу потереться о гладкий шелк, прикрывающий самые чувствительные места ее тела. Он инстинктивно вскинулся, вжимаясь сильнее во влажную ткань, одной рукой обхватил тонкую шею, приласкал горло, заставив откинуть голову назад, спустился к соблазнительно спрятанной за кружевом корсета груди. Наги застонала, когда серые пальцы бесцеремонно забрались под чашечку и поймали напряженный сосок. Девушка задышала сильнее, подалась немного вперед, лаская мощный торс, огладила плечи, не переставая двигать бедрами, которые она то и дело сжимала, когда загрубевшие от руля ладони задевали особенно отзывчивые точки. Огонек поймал плотно сцепленные крючки и попытался расстегнуть, желая видеть больше, дотянуться туда, куда не позволяли проникнуть жесткие корсетные ребра, но потерпел неудачу, не справившись со слишком маленькими для него замочками.