Стокер не верил в то, что названый сын сможет убить его. Он был уверен, что стоит Огоньку узнать обо всех обстоятельствах, стоит им все обсудить, и его молодой генерал поймет и даже сможет простить убийство близких. С его прошлым, с его демонами, с его широким видением мира он безусловно должен понять, что все это делалось ради общего блага, ради того мира, о котором все они мечтали! Огоньку просто нужно время, чтобы принять новую реальность! Он справится с первым потрясением и придет поговорить. И тогда наконец Стокер сможет открыть ему все и разделить груз ответственности с преемником…
Когда заговорщики разъехались, Стокер запросил данные с камер в кабинете Огонька и, прихватив из бара бутылку, принялся просматривать записи. Старик хотел посмотреть, как тот отреагировал на найденные документы. Какие эмоции отражались на его лице? Пытался ли он понять или швырял вокруг все, что попадалось под руку, выплескивая ярость?..
На экране одного из мониторов появилось изображение. Вот его молодой генерал, отхлебнув кофе из чашки, хмурился и вчитывался в файл. Вот судорожно закурил и потер глаза, видимо, не веря в то, что нашел. Вот, глубоко затянувшись, всмотрелся в экран, а потом начал судорожно искать какой-то документ на своем столе. Когда нашел, его взгляд забегал с экрана компьютера на подпись внизу документа: видимо, сравнивал росчерк. А потом Огонек со стоном уронил голову на руки и просидел так какое-то время. Стокеру отчаянно захотелось оказаться рядом, объяснить, рассказать о том, как не просто было принять каждое из решений. Но запись эта была прошлым, и Стокер был не в силах изменить то, что принять новую реальность Огоньку пришлось в одиночестве.
На экране сигарета с так знакомо прикушенным фильтром тихо тлела в пепельнице, а сгорбившийся марсианин все не шевелился. Наконец он глубоко вздохнул, снова закурил и принялся что-то сосредоточенно выстукивать на клавиатуре. Закончив, вчитался в найденное, нахмурил брови и грязно выругался. Зажав в зубах сигарету, откинулся в кресле и, закрыв глаза, замер. И только дыхание, да вспыхивавший на затяжках кончик сигареты выдавал, что это живая мышь. Бросив окурок в пепельницу, уже наполовину полную, он ушел в глубь кабинета и вернулся с бокалом чего-то янтарного. Снова поджег сигарету и продолжил изучать данные на мониторе, хмурясь все сильнее.
Что он читал в тот момент? Приказ о ликвидации предателей или о направлении ударов ракет? Стокер был уверен, что Огонек вскрыл все основные документы, но все равно нужно поручить специалистам проверить, какие именно файлы он просмотрел.
Огонек на записи, тяжело дыша, сорвал с себя китель, небрежно бросил тот на стул, а потом повернулся спиной к камере, глядя в окно. Старик не отрывал глаз от его спины и гадал, о чем тот думал, наблюдая, как первые лучи солнца показываются из-за горизонта. Пытался ли понять? Разобраться, почему Лидер был вынужден так поступить? Стокер верил, что его названый сын — единственный на всей планете, кто мог осознать весь масштаб его замыслов и оценить принесенную лично им жертву. На всем Марсе только он остался из тех, кто обладал столь же глубоким пониманием ситуации, огромным военный опытом, кто мог мыслить столь же нелинейно, при этом не будучи столь зашоренным и ограниченным, какой была Карабина. Стокер верил, что демоны, запертые в душе его генерала, подскажут, что все это — единственно верные и безопасные для большинства решения.
Он видел, как Огонек на экране достал телефон и написал кому-то сообщение. По всей видимости, попросил Винни и Модо приехать на встречу, на которой его дядя приговорил Лидера Марса к смерти. Видел, как Огонек еще какое-то время посидел, стеклянными глазами глядя в пустоту, а потом решительно поднялся и вышел.
Стокер выключил запись. Он знал все, что было необходимо.
Теперь нужно понять, когда его бывшие соратники придут за ним, чтобы успеть подготовиться к встрече и создать условия для разговора. Старик верил, что Огонек сможет услышать его, понять, а поняв, разделит с ним путь.
С тех пор за каждым шагом заговорщиков внимательно следили. Стокер не мог сдержать улыбку, наблюдая, как готовится его наследник к столь сложной операции, как выверяет план, как просчитывает варианты. Старый воин не мог перестать испытывать чувство гордости за то, что вырастил такого стратега. В планах Огонька всегда сочетались дипломатичность и гибкость Карабины с его, Стокера, жесткостью в решениях и пониманием об общем благе. И сейчас он наблюдал, как тот использует все свои навыки, чтобы составить идеальный план. Иногда Стокер так увлекался, что с трудом сдерживался от того, чтобы не подкинуть Огоньку еще немного дополнительной информации, которая бы сделала его операцию просто безупречной. Он наблюдал и убеждался все сильнее в том, что вся эта подготовка на самом деле лишь игра его мальчика: ну как можно, имея такие данные, не понимать, что покушение на Стокера — затея исключительно глупая? Удайся оно, кому встать у руля? Сам Огонек еще не готов принять власть над планетой, нужно время, чтобы заполнить пробелы, которые остались в его знаниях. Он просто не может не видеть, что без сильного лидера кропотливо выстраиваемая многие годы система рассыплется, как карточный домик! А значит, Стокеру ничего не угрожает! Скорее всего, Огонек просто хочет поймать в ловушку своих дядек, чтобы иметь возможность окончательно их обезвредить! С названым же отцом планирует после этого откровенно поговорить!..
О том, что они не смогут договориться, Стокер даже не задумывался. Он верил, что не будет предан. Это просто не может повториться снова. Предать может кто угодно, только не его Огонек!..
Спустя 16 лет 9 месяцев после победы над Плутарком.
Стокер не мог не восхищаться тем, как его искалеченный телохранитель отчаянно цеплялся за жизнь. Он думал, что, только придя в себя, парень впадает в отчаяние и безвольной куклой будет влачить существование на аппаратах, но отчеты, которые ежедневно клали ему на стол, говорили о медленном, но стабильном улучшении. Капитан Дрэгстер всегда казался Стокеру идеальной боевой машиной, зацикленной на точности своей работы, и старик думал, что тот, потеряв конечности, потеряет и интерес к жизни. Но тот боролся и медленно, но верно выкарабкивался, с каждым днем все чаще приходя в сознание.
Стокер гадал, что из произошедшего Дрэг помнил, и понимал, что должен быть первым, кто поговорит с ним. Капитан, обретя способность коммуницировать, мог показать на Огонька, а Стокер не мог допустить, чтобы репутация будущего правителя их планеты снова пострадала. Поэтому стоило навестить Дрэгстера и убедиться, что тот ничего не скажет. А в случае, если заупрямится, сделать так, чтоб замолчал навсегда.
Последнего варианта Стокеру не хотелось совершенно. Он постоянно ловил себя на том, что Дрэг напоминает ему Огонька, когда тот был моложе. Ужасно жаль, что их случайная ссора несколько лет назад поставила крест на возможной совместной работе! Дрэг стал бы Огоньку отличным ассистентом, но что случилось — не изменить. Очень жаль терять такого преданного телохранителя, потребуется время, чтобы подыскать ему замену. А Стокер ненавидел непредвиденные кадровые перестановки! Новый охранник раздражал ежедневно, и даже близко не мог сравниться с умением быть незаметным и следовать тенью, к чему так привык Лидер. Он только сейчас обратил внимание на то, что неизменно расслаблялся, когда за его спиной появлялся Дрэгстер, поскольку был уверен — о его жизни позаботятся… Этот же новенький косячил и постоянно попадался на глаза. Ну какой пес дернул Огонька так искалечить его охранника?!
— Останься за дверью! — кинул он через плечо тому, кто так сильно бесил, и толкнул дверь больничной палаты. Стокер поморщился от запаха лекарств и противного писка приборов.
Дрэг лежал на узкой койке, окутанный проводами и окруженный приборами, и, казалось, дремал, но как только услышал шум, глаза его моментально обратились к входу. Даже это легкое движение непросто далось искалеченному телу, однако на дне зрачков Стокер четко разглядел тепло и, кажется, даже радость. Лидер поджал губы: не раз видел он искалеченных солдат, но редко испытывал такое сожаление от потери бойца! Дрэг был великолепен, восхищал своими умениями вести бой, учиться новому и не бояться боли. Но сейчас перед Стокером лежал тот, кто никогда больше не сможет быть полезным Марсу: совершенное тело безвозвратно попорчено.