мы им работу тормозим… А пока расчетчики разбираются с задачей, анализируя все варианты, как
неисправностей, так и их устранения, – мои руки развязаны… Искать и исправлять неисправности
сложных мыслящих систем – непростого разума, опасной для нас техники, – это тяжело и требует
времени… А я постараюсь затруднить исправление задачи и продлить время переустановки… Я
постараюсь не упустить эту еще неведомую мне силу, полученную мной неизвестно каким
образом, черпаемую мной непонятно из какого источника… Эта сила укореняется во мне, пускает
побеги и поднимается ввысь – к недоступному для меня прежде небу… И эти побеги твердеют с
моей уверенностью, и в моей душе возрастают деревья с мощными стволами и раскидистыми
ветвями… И все источники текут к этому лесу, поя его, и все облака слетаются к нему, омывая его
дождем… Ему светят все лучи дня, и он дышит всеми тенями ночи…
14
Шлак уставился мне в глаза поцарапанными линзами, перекрывая экран головой, перекошенной
покривленной пастью…
– Мне не нравится твое воодушевление, гробовщик.
– Не называй меня так. Я – создатель.
– Грабен, перестань думать о том, о чем думаешь.
– Ты не знаешь, о чем я думаю, Шлак.
– Здесь все знают, о чем ты думаешь, – здесь, в первом научном управлении Шаттенберга,
дураков не держат. Ты планируешь очередное чудовище.
– Не чудовище, Шлак… Я сделаю сверхчеловека… Совершенного человека – сильнейшего,
умнейшего человека из всех…
Шлак стукнул не совпавшими зубами и заскрежетал ушедшей вкривь челюстью…
– Грабен, я и рядом с тобой теперь быть боюсь. Помяни мое слово, и мысли такие плохо
кончатся. Так что и не думай начинать такое дело.
– Не замолчишь, челюсть не вправлю…
– Ну, я предупредил.
– Не утруждайся. Я не бездумно к делу подхожу… Мне еще многое нужно обдумать… Пошли.
– На свалку?
– Да, на свалку… Найдем запчасти для новой машины… Этой ночью я не лягу спать…
– Мне же лучше – будить тебя не придется. Но не будет моего доверия к тому “псу”, которого
ты сделаешь этой ночью, и к человеку, которого ты сотворишь после этой ночи.
– Это будет мой последний “пес”, Шлак, и – мой первый человек.
– Как бы и не последний.
Запись №5
Я с благоговением провел рукой по зубчатому гребню на спине Гарма – огромного гончего
“пса” с острыми ребрами и узкой головой, увенчанной одним прямым рогом… Шлак в молчании
наблюдал за моей работой… Он склонил голову на побитый бок, и, мигая время от времени
поцарапанными глазами, стучит о стол скрипучим хвостом…
– Шлак, можешь и потише…
– Смазка пересохла давно – вот хвост и скрипит. Ты меня совсем забросил, Грабен.
– Не ной. Прикури мне…
– Нечем, Грабен. Газ кончился.
– Я заправлю тебя… позже…
– Тогда сам огнем полыхай. Мне не придется глотку обжигать.
– Тебе просто не по нраву мой последний “пес”.
– Грабен, это не “пес”, а холодное оружие, развивающее страшную скорость.
– Вы все – холодное оружие…
– Я еще и огнестрельное оружие. Был огнестрельным. Теперь же твоим огнеметом будет этот
“пес”.
– Гарм?.. Нет, он просто волкодав…
– Значит, я еще главный в своре?
– Главный, Шлак. Гарм будет твоим подчиненным. Он – безмозглый.
Шлак приободрился, рассматривая Гарма, как собственность…
– А что, ничего так “пес”. Хорошее дополнение к моей кошмарной своре. Нас с ним еще
больше бояться станут и уважать.
Я улыбнулся в душе – просто, я не умею улыбаться иначе… Они все… Они все будут делать то,
что потребую я… Они мои… Все эти черти – мои… Все “псы”, все “волки”, подобные Стагу,
Хэварту и Ганнарру, подчинены мне… Только над человеком у меня еще нет власти… Но я получу
и ее… Теперь я переполнен силой, превосходящей даже мой разум… Но что-то омрачает мой
восторг перед моим величием… что-то тенью прокрадывается в это сияние… Эта тень следует за
мной еще с вечера… Она пристала ко мне еще на свалке, она шла следом за мной, когда Гарм еще
15
не поднялся над грудами металлолома и лишь стоял у меня перед глазами, затмевая все вокруг, как
все замыслы создателя… Я не могу вспомнить эту тень, но… Я сосредоточился, всматриваясь в
темноту, в излученные мысли людей… Они спят… Все спят… Не спит он один… Но кто он?..
Офицер… Он высший офицер… Он чужой… И чужой не только потому, что незнакомый… Он –
S9… Он – боец… И фон его мыслей ровен, холоден и спокоен… Он – офицер службы
безопасности… Он – офицер DIS!
– Шлак, останься здесь.
Я вышел в коридор один и остановился у темного окна, ожидая его… И он вышел из тени –
офицер в черной форме, в длинной штабной шинели… Он подошел ко мне, радушно улыбаясь и
протягивая мне руку…
– Полковник Всевлад Радеев.
– Готфрид Грабен.
Он улыбнулся еще шире и приветливее – одним ртом…
– Я знаю…
Кто бы сомневался…
– Я соблюдаю правила этикета, как и все остальные правила.
– Поживем увидим…
– Что увидим?
– А, не обращайте внимания, это наше присловье – ни к чему не обязывающая вещица –
безделица, если хотите…
– Нет, не хочу.
Офицер рассмеялся – и это настоящий смех, в нем задействованы не только рот, не только глаза,
но и разум… Его разум смеется, лучась неясной мне радостью… Я проверил, какие еще зоны мозга
активны, но не нашел никакого подвоха…
– Вы мне нравитесь, Грабен. Мы с вами сработаемся…
– Я не знал, что мы с вами ведем совместные работы. И не отвечайте, что это мы увидим, когда
поживем…
– Нет, что вы, до этого еще дожить надо…
Он рассмеялся еще радостнее – рассмеялся в голос…
– Вам, как я вижу, не составляет труда себя развеселить…
Он засмеялся еще звонче, и меня пробрал холодок недоумения…
– Нас все считают надгробными камнями, Грабен, а мы – такие же люди, как все…
– Нет, вы все не такие, как все мы. А вы, полковник Радеев, еще и не такой, как все вы.
– Не думали же вы, что вам пошлют “надгробный камень”… Это было бы не правильно, ведь
вас все называют “гробовщиком” – не то что навязчивое прозвище у вас такое, но называют… Вот
и подумайте, что у нас тогда бы получилось…
– И что получилось бы?
– Просто похороны чьи-то получились бы…
– И чьи же?..
– А ничьи – вам ведь послали меня…
– Послали чьи-то похороны предотвратить?..
– А вы проницательны… Не думайте, что я сомневался – нет… Это я так – подметил для
красного словца…
– Для красного словца вы подметили достаточно деталей – они мне предельно ясны, так что
можете перестать их подмечать и украшать. Переходите прямо к делу, Радеев.
– Ах да, но сейчас не время… Дело подождет… У нас так говорят: делу время – потехе час…
– У вас, это у кого?.. У карателей?..
– Нет, нет… Просто – у нас… В народе, так сказать…
Я наклонил голову, прощаясь и пряча глаза…
Запись №6
16
Шлак кинулся ко мне, как только за мной затворилась дверь, и открыл мне ментальную линию,
сообразив, что прошло время, когда можно было говорить вслух…
– За тобой пришли?!
– Успокойся. Пришли за мной, а ушли без меня.
– Он не ушел – этот офицер. Он ждет неподалеку.
– Я знаю, Шлак, но он ничего не дождется.
– А что ему нужно?
– Не знаю. Он не сказал.
– Это плохо.
– Нет, хорошо. У него на меня ничего нет.
– Что-то есть, раз уж он пришел.
– Разве что подозрения… Одни подозрения… Я их не оправдаю, и он отправится прочь…
Исчезнет, как явился.