Поблагодарив, я повесил трубку и решил попытать счастья в другой лаборатории, зная теперь, что моя просьба о рентгеновском просвечивании бивня мамонта будет воспринята как крайне необычная. Следующая сотрудница на телефоне, похоже, была так же изумлена, так что я попросил предоставить мне поговорить с директором медицинской лаборатории, д-ром Скоттом Флэйшщменом. У него я встретил иной прием. Он был явно заинтригован просьбой. Сказав, что мамонт «посетит» его лабораторию впервые, он отдал распоряжение сделать просвечивание рентгеновскими лучами своему опытному технику-радиологу, Грете Хегеман. Директор попросил принести бивень в закрытом контейнере: он не был уверен, что реакция его пациентов будет положительной, когда они увидят, как в парадную дверь вносят бивень мамонта.
На следующий день я прибыл в лабораторию и принялся за проверку. Д-р Флэйшмен отсутствовал, но предупредил сотрудницу о моем посещении. Она тепло меня приветствовала и призналась, что когда впервые услышала мою просьбу по телефону, то подумала, что звонит сумасшедший. И теперь она все еще не могла понять смысла моего визита, поскольку вручила мне вопросник для пациентов и объяснила:
— Пожалуйста, заполните выделенные желтым разделы, включая раздел медицинской страховки.
Поглядев на бланк, я терпеливо объяснил ей:
— Думаю, что меня не поняли. Рентген нужен не мне. — После этого я показал на мой мешок с бивнем и тихо, чтобы не слышали пациенты д-ра Флэйшмена, произнес: — Настоящим пациентом является мамонт, и я не думаю, что у него есть медицинская страховка, поскольку он_ вы знаете… ископаемое.
— А-аа, — произнесла она, наконец поняв суть дела. Но теперь она была озадачена — как внести мой случай в компьютер? Несколько раз начиная печатать, она прерывалась в нерешительности. В конце концов она встала, быстро направилась проконсультироваться с кем-то в лаборатории и вернулась только через несколько минут. Быстро введя что-то в базу данных, она направила меня к Грете.
Пришлось сделать несколько попыток, чтобы откалибровать рентгеновские лучи на бивень, поскольку он был во много раз толще и плотнее, чем человеческие кости. В конце концов Грета установила свой аппарат наилучшим образом и сделала большое количество хороших снимков в рентгеновских лучах четырех обломков бивней, два из которых выглядят особенно четко. Каждый видимый круглый черный микрометеорит в бивне соответствует белому пятну на рентгеновской пленке. На одной пленке мы получили хорошее изображение места удара, и, как и ожидали, микрометеорит оказался примерно сферической формы; пятно подтверждало, что он проник глубоко в бивень.
Удовлетворенный результатами, я направился к главному входу, где сотрудница вручила мне квитанцию на рентгеновское обследование. В первый раз я увидел, какие именно сведения о необычном «пациенте» она ввела в базу данных. На квитанции было просто написано: «Пациент г-н Волосатый Мамонт. Служба: рентген». Улыбаясь, я вышел, раздумывая: что она проставила в графе «Дата рождения» — не ледниковый ли период?
• Пять бивней мамонта имеют в себе магнитные частицы в кратерах с обугленными краями.
• Один бивень был из Якутии, Сибирь, а другие — из Юкона на Аляске.
• Если «Событие» произошло в обоих районах, оно имело радиус действия более 2 тысяч миль и покрывало 10 процентов планеты.
• Свидетельства говорят, что магнитные частицы появились на большей части Северного полушария.
• Входные отверстия на одном бивне заставляют предполагать, что частицы шли под небольшим углом к горизонту.
• Основываясь на глубине проникновения частиц, можно сделать вывод, что они, по всей видимости, летели со скоростью 34 тысячи миль в час.
• Рентгеновские лучи показывают, что внедрившиеся частицы имеют грубую сферическую форму.
• Некоторые рентгеновские лучи показывают глубоко проникшие железные микрометеориты в слегка окрашенных кратерах.
5. Яркие желтые кости
Рано выехав из мотеля, к 6 часам утра я был на дороге к Блэкуотер-Дро, знаменитому месту раскопок эпохи кловис. Он располагался около Кловис, Нью-Мексико, где был найден первый наконечник кловис. Солнце поднималось медленно, раскрашивая золотом горизонт на востоке, в то время как в чернильном небе над головой все еще поблескивали звезды. Я обогнал множество машин на прямой, как стрела, дороге, и скоро ритмичный их шум начал клонить меня ко сну; пришлось опустить стекло. Поеживаясь от холодных порывов мартовского ветра, я взглянул на простирающиеся передо мной высокие равнины восточного Нью-Мексико. Было еще темно и почти ничего не видно; кстати, и видеть было нечего на пустынном, лишенном деревьев плоскогорье.