Ближний свет выхватывал из полумрака отдельные полосы травы, зазеленевшие после недавних дождей. С одной стороны дороги промелькнула корова, а впереди едва можно было разобрать стадо скота. Я попытался представить себе, что было здесь 13 тысяч лет назад в эпоху кловис. Хотя климат был намного холодней (как в Канаде в наши дни), пейзаж был похож на саванны, полные высокой травы и крепких кустарников. В то время, как и сейчас, в этих местах обитали стада жвачных лошадей, весьма похожих на наших коров. Ныне исчезнувшие американские, бродившие по этим равнинам, имели примерно четыре-пять футов высоты на уровне плеч, то есть были намного меньше, чем наши современные лошади.
Вместо скота, что пасется сейчас, здесь водились миллионы лохматых бизонов, в основном более крупных размеров, чем те немногие, что известны на Западе в наши дни.
Неуклюжие одногорбые верблюды тоже бродили на этих равнинах, вместе с похожими на слонов мамонтами с изогнутыми бивнями, поднимающими, большие клочья травы при. помощи хоботов.
Я представил, в какой бы смертельной опасности оказался, если бы я попал сюда во времена, когда ныне вымершие лошади и мамонты паслись на этих пастбищах. Прячась в высокой траве, за мной мог красться 600-фунтовый, высотой в четыре фута саблезубый тигр или жуткий 200-фунтовый голодный волк, с головой такой же большой, как у медведя. Хотя оба могучих хищника весили намного больше меня и были значительно сильнее, они могли не тронуть меня, поскольку я был слишком мал в качестве закуски — они предпочли бы мясо бизонов и мамонтов. Представив себе рычащую морду саблезубого тигра, я словно очнулся ото сна и инстинктивно закрыл окно, стараясь поставить препятствие между этими ужасами и собой.
Здесь жили и охотники эпохи кловис. Как и тигры, они предпочитали на обед мамонтов и бизонов. И не только одно мясо было важно: для них охота была подобна нашему походу в супермаркет. Они снимали шкуры для изготовления одежды, сумок и покрытий хижин — или разрезали их на полосы, чтобы сделать веревки и ремешки. Кости и бивни превращались в поддерживающие хижину столбы, а обломки костей становились орудиями труда и оружием, и вместе с тем давали питательный костный мозг. Народ эпохи кловис превращал связки и сухожилия животных в пояса, бечевку, пояски, шнурки и подвязки для наконечников. Список полезной продукции, которую давали мамонты и бизоны, обширен, благодаря исключительной изобретательности этого народа, который был весьма искусен и упорен. Эти люди были столь же умны, как и мы, хотя, по всей видимости, намного сильнее и крепче, чем большинство из нас. Их потомки в наши дни могут легко добиться успехов в спорте, особенно там, где требуется выносливость и сила — в реслинге, тяжелой атлетике и футболе. Охотясь на бизонов и мамонтов, они были умелыми копьеметателями. Поскольку народ эпохи кловис был кочевым, ему приходилось мною переходить с места на место, как иногда делают и современные племена, так что из них могли получиться прекрасные бегуны на марафонскую дистанцию. Думаю, сейчас в бостонском марафоне участвуют и потомки людей народа кловис. В отличии от меня, они не остаются в конце толпы бегущих.
По всей видимости, мы с трудом вписались бы в их мир. К примеру, хотели бы вы взять копье и подкрасться к сердитому быку весом 12 тысяч фунтов и высотой двенадцать футов, убить ею с близкой дистанции, а затем разделать, чтобы получить пищу и кров? Даже если наша жизнь будет зависеть от этого, мы с большим трудом приспособимся к жизни в Нью-Мексико ледникового периода без поддержки достижений цивилизации. Большая часть из нас быстро окажутся без пищи или сами станут пищей для кого-нибудь еще.
Солнце взошло, и, взглянув на карту, я понял, что уже близок к Блэкуотер-Дро, длинной долине, которая простирается от Нью-Мексико далеко в Техас, В эпоху кловис по большей части долины текла река, здесь были ручьи и неглубокие пруды. Свежая вода, обильная трава и тенистые деревья привлекли сюда стада животных, и, в свою очередь, — охотников. На протяжении сотен лет они приходили в этот район и уходили, оставляя после себя копья и орудия труда, словно в память о своем присутствии. Когда ученые нашли эти весьма своеобразные орудия в 1929 году и в начале 1930-х — вместе с останками животных, которые позднее вымерли, — произошел большой шаг в развитии американской археологии.