Черт, черт!.. Никогда еще «Республика хакеров» не слышала таких громких проклятий. Теперь Чума не видел другого выхода, кроме как позвонить комиссару Бублански.
Глава 21
22 июня
Бублански беседовал с имамом Хасаном Фердоуси. Картина убийства Джамала Чаудхери окончательно прояснилась. В нем оказалась замешана вся семья Кази, исключая отца, плюс кое-кто из исламистов, переселенцев из Бангладеш. Бублански восхищался тщательностью, с какой была продумана операция, но еще больше – собой, сумевшим раскрыть ее на первой стадии расследования и фактически без посторонней помощи. Полицейские облажались, что и говорить; были времена, когда они куда более успешно предотвращали подобные преступления. По этому поводу Бублански уже звонил Хелене Крафт из СЭПО и имел беседу с имамом. Но сейчас комиссар был несколько рассеян. Он собирался вернуться к расследованию смерти Хольгера Пальмгрена и в этой связи собирался обратить свое внимание на профессора Мартина Стейнберга.
– Простите, что? – Последнюю фразу имама Бублански не расслышал.
Но ему все равно не дали возможности вернуться к беседе. В этот момент зазвонил телефон. И не только телефон – неизвестный адресат под ником «Свистатьвсех-наверх-Саландер» жаждал связаться с комиссаром по скайпу. Что за ерунда? Бублански принял вызов по мобильнику. В трубке молодой мужской голос так и сыпал проклятиями по-шведски.
– Я не стану вас слушать, пока вы не представитесь, – перебил его Бублански.
– Меня зовут Чума, – сказал парень. – Включи свой компьютер и пройдись по ссылке, которую я тебе кинул. Там все узнаешь.
Комиссар вошел в свою почту и кликнул ссылку. Молодой человек и там ругался больше, чем следовало, пересыпая крепкие выражения непонятной компьютерной терминологией; тем не менее комиссар быстро вошел в курс дела. Оправившись от легкого шока, он приказал отправить вертолет и несколько машин из Уппсалы и Стокгольма в направлении озера Вадабушён. А потом, прихватив с собой Аманду Флуд, вывел из гаража свою «Вольво».
Посадив Аманду за руль, он велел ехать по уппсальской трассе в северном направлении. С включенной синей мигалкой.
Очевидно, человек, который сейчас стоял перед ним, спас его от серьезного нападения. Микаэль пока не знал, что все это значит, хотя, безусловно, это был хороший знак. Что-то подсказывало Блумквисту, что теперь разговор между ними пойдет не тот, что в фойе фонда Альфреда Эгрена. После того, что случилось на площади, Блумквист был кое-чем обязан своему спутнику.
Город по-прежнему изнывал от зноя. Но они сидели в небольшой мансардной квартирке на Тавастгатан, чьи наклонные окна выходили на залив Риддарфьёрден. Здесь же стоял мольберт с недописанным полотном, изображавшим белого кита в морской пучине. В нем чувствовалась некая высшая гармония, несмотря на беспокойные краски. Тем не менее Микаэль отвернул его к окну. Ничто не должно было отвлекать их от главного.
Эта квартира принадлежала престарелой художнице Ирене Вестервик. Микаэль никогда не был особенно близок с ней, тем не менее уважал ее как человека умного и надежного. В отличие от большинства его знакомых, Ирене жила не только сиюминутными проблемами. Рядом с ней Микаэль вырастал в собственных глазах. В такси ему удалось связаться с ней по телефону и выпросить ключи от ателье на пару часов, – возможно, на весь оставшийся день. Ирене встретила их у ворот в сером хлопковом костюме, с улыбкой протянула связку и пожелала приятного времяпрепровождения.
Так Микаэль остался один на один с человеком, бывшим, предположительно, Даниэлем Бролином, рядом с отвернутым к окну мольбертом. Мобильники они отключили и оставили на небольшой кухоньке слева. Оба истекали по том. Микаэль безуспешно пытался открыть окно.
– Так что было в руке того человека, неужели шприц? – спросил он.
– Похоже на то, – ответил мужчина, бывший, предположительно, Даниэлем Бролином.
– И что в нем могло быть, как вы думаете?
– Все, что угодно, вплоть до синтетического кураре, – ответил его собеседник.
– Яд?
– Да. В относительно небольших дозах парализует все мышцы, включая дыхательные. Вы бы задохнулись.
– О, похоже, вы понимаете в нем толк…
Мужчина поглядел на него озабоченно, и Микаэль перевел взгляд за окно.
– Могу я называть вас Даниэлем?
Некоторое время мужчина молчал, как будто сомневался.
– Дэном, – ответил он наконец.
– Это уменьшительно-ласкательное от «Даниэль»?