Ночью Духи не видны в оптическом диапазоне и плохо различимы в тепловом. Их модифицированная кожа не излучает тепло, полупрозрачна и мало чувствительна к холоду. Летом они не носят одежду, ни верхнюю, ни нижнюю, только противоминные ботинки. Если Духи пройдут там, где Ты держишь оборону, они войдут в Поселение. Они убьют мужчин и детей, изнасилуют всех женщин, которые через семь месяцев родят новых Духов. Враг ведет биологическую войну, целью которой является наше истребление и перерождение. Духи – это главное оружие врага для ночного боя.
Берг сплюнул. Не заметил как стал повторять всю эту пропагандистскую порнографию из "Наставления молодому бойцу".
Мы сами виноваты, подумал Берг. Мы сами замуровали себя в эти саркофаги, заточили себя в гетто, отгородились от большого мира и настоящей жизни металлокерамическими стенами и колючкой под напряжением десять тысяч вольт. Мы сами создали себе концлагеря, которые почему-то называем поселениями. Мы сами вызвали вражду большого мира своими "зачистками" и "рейдами возмездия".
"Духи изнасилуют всех женщин". Да эти шмары сами, кого хочешь, изнасилуют. И никого рожать они не собираются, ни Духа, ни крысенка. Это ведь надо столько месяцев блядством не заниматься, а перерыв в "трудовой" биографии не допустим.
Мы сами погубили себя, когда стали оборонять свое барахло от всего мира. Говорят в поселениях на Марсе лучше – там нету Духов и никто не пялится голодными глазами в наши окна. Ерунда. Там еще хуже. Там голодный бездушный космос скребет хилую обшивку наших вшивых крепостей.
Если быть честным, наши поселения, все эти нелепые крепости и замки а-ля мрачное средневековье обречены – что на Марсе, что на Земле. С тех пор как компьютерный вирус "Джама" лишил нас технологического превосходства, наша борьба стала жалким барахтаньем тонущих щенят.
Зоя, сука рыжая, выставила его вчера среди ночи на улицу, после того, как он сказал ей всю правду... 3.
То, что он услышал, показалось ему сперва похожим на щенячий скулеж. Берг посмотрел в одну, потом в другую амбразуру. Ничего. Но потом кто-то опять заскулил. Как будто близко.
Берг не выдержал и выглянул из-за бруствера. Прямо под ним, на той стороне, прижался к балке мальчонка лет пяти. Ребенок пошмыгал носом и проныл несколько раз одну и ту же фразу на непонятном языке.
Впрочем, что тут непонятного. Жрать просит.
Берг вытащил из кармана паек. Шоколад, сыр, копченая колбаса.
"Это есть у нас, но нет у них, за это и воюем, почему нет?" Берг мгновенно устыдился этой постыдной мысли и подумал, как лучше передать еду ребенку.
Бросать через бруствер словно псу? Нет уж. Дед рассказывал ему про голодомор на советской Украине, когда собаки зажрались, поедая истощенную человечину.
Берг оглянулся, где там Краевский, не видит ли. Затем забросил автомат за спину, пригибаясь, выбрался из своего блокпоста с тыла и прокрался на четвереньках к тому месту, где его ждал мальчик.
– На, держи.
И вздрогнул. Детей было уже трое. Помимо мальчика еще девочка плюс младенец. Его, сплошь замотанного в какое-то тряпье, прижимала к груди женщина. Инфравизор открыл ее страшную почти скелетную худобу. Судя по несколько искаженному тепловому рисунку, женщина была в мусульманском платке, неприкрытыми оставались только глаза и нос.
Берг отдал шоколад мальчику, который тут же затолкал его в рот, а сыр и колбасу прямо-таки вырвала женщина и запихнула куда-то в свои юбки и шаровары.
Удивительно, что их движения в темноте столь точны, подумал Берг, хотя они и не носят тепловизоров. Видно жалкая жизнь попрошаек научила обходиться их одними шорохами...
Получив паек, все, включая младенца, заныли, а женщина опять потянулась требовательной рукой.
– У меня больше ничего нет... Завтра ночью я, наверное, опять буду здесь, я принесу больше еды. Но сегодня – это все.
Однако дети запричитали еще громче.
– Ради Бога, тише. Молчок, тсс. И вообще... идите отсюда.
Слова имели мало действия на этих попрошаек. Берг приподнялся на колени и прижал руку ко рту, показывая, чтобы те замолчали. Видят они или не видят? Неожиданно женщина ухватила его за пах. Ее пальцы были длинными и жесткими, однако естество Берга отреагировало мгновенно и однозначно.
– Да нет же, это не к чему, у меня все равно больше нет никакой еды. И наличных денег тоже.
Однако руки его повисли как плети. Расстегивая ему ремень, женщина как-то дробно засмеялась, смехом отозвались и дети...
Ее лицо двинулось по направлению к его паху.
Может она питается спермой, он слыхал про такое. Или... дошла до того, что ест человечину, начиная с гениталий.
– Все, брось, дура.
Ее рука сжала его яички. Боль нестерпимая. Берг лягнул ее ногой, но освободить свое хозяйство не сумел. Он понял, что не успеет перетянуть автомат со спины и выхватил пистолет. Но так и не смог выстрелить сквозь то, что она прижимала к груди. Железной рукой женщина выдернула его пистолет, сорвала его инфравизор и встала. Тряпье слетело с нее.
Она стояла перед ним в одних только противоминных башмаках и платке. Свет сигнальной ракеты, выпущенной где-то за Стеной, проник сквозь ее полупрозрачный кожный покров и заставил заблестеть ее мышцы и кости. Дух!
Не взирая на страшную боль в промежности, Берг вскочил и хотел было бежать, но штаны с расстегнутым ремнем стреножили его и он растянулся на земле.
Он рывком перевернулся на спину, но она тут же оседлала его.
Сейчас стали заметны даже ее матка и каналы яйцеводов. А ведь напоминает сценку из книжки по сексу, подумал он и хотел было закричать. Но ее руки, закаленные ненавистью и анаболиками, передавили его горло и оттуда вылетело лишь жалкое сипение. "Уалла акбар",– сказала она и схватила его правой рукой за волосы. Он услышал как трещат их жалкие корни. И тут все замерло, потому что она вбила его затылок в землю. 4.
Вонючим туманом клубилось утро. Из казалось разможженого затылка струилась боль. Берг встал и побрел через болото к Поселению.
Неподалеку от стены он увидел первые трупы, их скрюченные пальцы грозили и делали фиги равнодушной сини неба.
Берг перебрался через груду прокопченных как будто залитых гудроном камней, из которых словно волосы торчали обрывки колючки и проводов – это все, что осталось от Стены – и вошел в Поселение.
От большинства коттеджей сохранились для будущего только стены, иногда трубы.
Его поразил вид трупов. Если взрослые мужские – то они были аккуратно разложены вдоль улицы, как если бы их фотографировали и пересчитывали. Многие без голов. Если прочие, то свалены в беспорядке в канавы и даже слегка присыпаны землей. Среди них и та рыжая девушка, что могла бы быть с ним...
Враги порадовались своей победе, как только умеют радоваться развращенные дикари.
Берг посмотрел вниз и увидел свои голые ноги, штаны остались на блокпосту, где он предал Поселение. Он посмотрел вверх, в синь, которая ни на йоту не потемнела и не потрескалась, хотя и отражало все, что было внизу.
Реализм как жанр невозможен, подумал Берг, и завыл так, как можно выть только от бессильной злобы.
Но вой понес его выше и выше, он увидел как его голые грязные ноги болтаются над землей, а потом что-то напряглось и разорвало его куртку. Тени от его громадных крыльев легли на землю, по которой уходили прочь от уничтоженного Поселения упоенные кровью хищники.
Не слова, а злобный клекот вырвался из его горла.
Духи успели заметить, что багровая трещина прочертила небосвод над ними. Но они погибли прежде, чем осознали угрозу. Ведь, не смотря на свое название, они были всего лишь людьми из плоти и крови. 5.