А он ждал…
Ждал, как и с остальными, ранее.
Это был своего рода ритуал для него — иначе ведь неинтересно. Он давно зазубрил, что жертву необходимо напугать — только тогда полученное удовольствие будет максимальным.
А ради чего это всё? Правильно, ради удовольствия. И две недели назад, и месяц и… когда там ещё — неважно, но все эти крики, жертвы и смерти — ради игры, ради удовольствия.
Чем больше убийств он совершал, тем сильнее и отчётливее понимал, что наказание ближе и страшнее, но остановиться уже не мог. И не хотел.
Сегодня — очередной тур очередной игры.
Последний тур.
Завтра её начнут искать коллеги по работе — ведь он знал, что родственников у девушки нет, — но не найдут в ближайшее время, равно как и остальных до неё.
Равно как не найдут никаких следов чьего бы то ни было пребывания здесь этой ночью.
Он давно перешёл в разряд профессионалов и даже не состоял в розыске, но твёрдо знал — каждая ошибка сейчас может быть последней. Поэтому каждую новую жертву он тщательно отбирал и следил за ней до тех пор, пока не был уверен в том, что всё для него обойдётся. А потом он проникал к ним ночью.
И ждал.
А потом…
Он начал вспоминать кровь и стоны, крики своих жертв, начал возбуждаться ещё сильнее, а это означало одно — сейчас красивая слепая сучка будет кричать и вырываться, сейчас его ладонь с силой врежется в её румяную щёку, и наслаждение усилится… И чем больше она будет кричать, тем продолжительнее и мощнее будет его оргазм…
Он вышел из-за шкафа с охотничьим ножом, видевшим столько крови, сколько не видел ни один охотничий нож.
— Иди сюда, сучка.
*******************************************
Она дёрнулась на кровати — хоть и ждала его, но не так быстро. Её зелёные глаза распахнулись в мгновенной вспышке страха. Она тут же села, вжавшись спиной в спинку кровати и натянув на себя одеяло, скрывая от него своё прекрасное обнажённое тело.
Он в два широких шага был рядом с кроватью и одним резким взмахом руки сорвал с неё одеяло. В воздухе повис её короткий вскрик. Он схватил её за щиколотку и потянул к себе, угрожая ножом и закидывая своё колено на кровать.
Через мгновение она уже была под ним, в его власти. Она сопротивлялась, отбивалась, вскрикивала, чем только распаляла его желание. Он с силой ударил её по лицу — пощёчина запрокинула её голову назад, обнажив красивую шею. Одна его рука мгновенно легла на шею, а второй, бросив нож, он начал расстёгивать свой ремень…
Он грязно лапал её, а она, кажется, совсем не была против — только как-то странно закатила глаза. Может быть, ей это тоже нравилось? Он схватил её за волосы и ещё раз ударил по лицу — «Беззащитная слепая сучка!» — она дёрнулась, но… тут же повернулась к нему.
И улыбнулась.
В следующий момент её ноги сомкнулись на его ягодицах, как бы приглашая его, — и он сполна воспользовался приглашением.
Он драл эту похотливую сучку, бил её и упивался воображаемыми сценами расправы, а она стонала под ним, выгибаясь в такт его движениям и помогая ему проникать глубже и глубже…
Эпилог
Это был потрясающий секс. Она уже несколько лет охотилась на мужчин, но ТАКОГО у неё ещё не было.
Он был хорош в своей ярости, очень хорош…
Но всё хорошее кончается, с улыбкой подумала она, вспоминая полученный полчаса назад оргазм и выходя из душа, — всё могло зайти слишком далеко, ведь он душил её, а потом, отыскав нож, пытался убить…
Наивный болван не предполагал, что ночью с её зрением полный порядок.
Ей безумно понравилось, как перед тем как запустить свои тоненькие молодые клыки в его шею, он смотрел на неё — с неимоверным испугом, так сводящим её с ума.
Она вошла в спальню, на ходу вытирая волосы. Остановилась перед кроватью, на которой мешком лежало его бездыханное тело, и с улыбкой сказала, насмешливо исковеркав и в точности повторив последнюю услышанную им в жизни фразу:
— Ну, и кто из нас беззащитная слепая сучка?
Зеркало
