Он закурил и выдвинул из панели пепельницу, из-за этого он не заметил запрещающий сигнал светофора и пересек перекресток на красный. Надеюсь тут нет камер, – мрачно подумал он и руки, лежавшие на руле, снова задрожали, – камеры. Он же сам настоял на том, чтобы установили камеры над входом в «Щит». Они ведь засняли весь процесс избиения бездомного до смерти. Статья 111, часть 4 – до пятнадцати лет, – вспыхнули яркие буквы перед глазами; но это будет не просто срок, он потеряет ВСЕ.
Максим резко развернул авто, не смотря по зеркалам, и поехал обратно. Скучающая старушка у окна, страдающая бессонницей, с осуждением посмотрела на громоздкую, с тонированными стеклами, машину и пробурчала что-то про капиталистов проклятых.
Джип вильнул на встречную полосу и затормозил у скрюченного коченеющего трупа. Максим выскочил наружу, открыл багажник и погрузил в него бесчувственное тело, стараясь сдержать рвотные позывы. Он захлопнул дверцу багажника, вернулся в машину и направился к загородному шоссе. Его план был прост: бездомные мрут как мухи – от паленой водки, пропавшей еды, холода, поножовщины; вот и сейчас, полиция вряд ли будет расследовать убийство бомжа, а просто придет к выводу, что его забили его же дружки-алкаши. А данные на камерах сотрутся через пару дней: видеозапись велась в режиме реального времени, сохраняясь на жестком диске; и каждые два дня на старую запись ложилась новая – улики удалятся сами.
Максим открыл все окна, стараясь выветрить заполнившую салон вонь. Он ехал около 40 км в час, соблюдая все правила движения. Не хватало еще нарваться на дорожный патруль полиции.
Улицы были практически пустынны; проехала всего пара встречных машин, да молодая парочка обжималась на остановке. Они даже не посмотрели на него, занятые друг другом.
Он выехал за город, его окружали деревянные дома: покошенные, полусгнившие, «последнее прибежище неудачников», – как он их называл. Максим знал, что скоро эти дома снесут и возведут новостройки, а что будет с живущими здесь людьми его не интересовало.
Он завернул джип в небольшой лесок и, чуть проехав, остановился. Он решил, что это подходящее место: никаких свидетелей, рядом живут в основном алкаши. Все как надо.
Адвокат вытащил труп из багажника, тихо чертыхаясь и бросил его в густую траву. Там валялись обертки от шприцов, пустые бутылки из-под водки и пива, использованные презервативы. Отстойник,– подумал Максим, брезгливо сморщился и вернулся в машину. Он поехал домой. Больше всего он хотел в душ.
Он остановился на парковке у дома и выключил двигатель. Теперь, когда окна были подняты и его не обдувал свежий ветер, он почувствовал, что в салоне воняет мокрой псиной.
Максим вышел из машины и увидел, что к нему бежит маленькая дворняжка, до его приезда дремавшая у мусорного бака. Он, иронично, называл ее Коко. Запах от нее шел непередаваемый.
Ему нравились ее умные блестящие глаза, и то как она, едва завидев, радостно бежала к нему, смешно высунув язык. Максим бы с удовольствием приютил ее, не посмотрев на то, что она беспородная, если бы не аллергия у жены. Когда-то он принес домой щенка: Вера начала исходить соплями, лицо покраснело и опухло, а ему пришлось отказаться от идеи держать дома собаку. Поэтому он просто подкармливал Коко.
Максим залез в салон и достал из бардачка пакет с колбасой, которую покупал специально для нее. Коко весело прыгала вокруг него, звонко тявкая.
– Тише ты, разбудишь всех, – сказал он ласково, напряженное лицо обмякло и выражало неподдельную любовь.
Он выложил колбасу на землю, коротко потрепал дворнягу за шею, поставил машину на сигнализацию и пошел к подъезду. Открыв дверь, он обернулся: Коко чавкала, глотая сырокопченую колбасу, практически не пережевывая. Максим усмехнулся и зашел в подъезд.
Когда он зашел домой, диван в гостиной протяжно скрипнул. Вера вышла встретить его; на ней был короткий голубой халат и тапочки, короткие русые волосы она собрала в хвост. Красивая она у меня,– подумал Максим. Вера была на десять лет младше его,– всего сорок девять,– подтянутая фигура, еще упругая кожа и нежные черты лица, с неизбежно прибавляющимися морщинками.
– Ты чего не спишь? – спросил он, разуваясь.
– Не спится. Фу, чем от тебя несет? – она зажала нос и отошла от него подальше.
– В офисе канализацию прорвало, провонялся.
– Быстро в душ, – Вера направилась на кухню. – Разогреть мясо?