Баяндур Погосян
Цикл второй: Чернь (2006-2007)
Иллюстрация автора
Дыши
Дыши! Ведь волны над тобой
Не скорбью лижут край стакана,
Когда-нибудь и под водой
Дышать твоя душа устанет.
Без совести они топили
Осиротевшие тела...
И ты тонул, лишенный воли,
Лишь боли приклоняя шею...
А реки слез для них лишь соль
К кровавой трапезе своей.
Наступит подлый час рассвета,
И ты откроешь сердце ей.
Она одна из них. Свобода
Не прикасалась ее губ.
И разобьются неба своды
Тебе на голову... Так глупо
Кончается твоя мечта...
Отныне ты - лишь пустота,
Ты - эхо над ее могилой,
И унесет тебя вода...
Морю моей горечи
Ты лунным серебром раскрашена, как сон,
Как бледный призрак, что вот-вот исчезнет,
Пальцем прикоснувшись к кареглазой бездне
Моих печальных сказок.
А между нами только цепь развязок и разлук,
Что словно пальцы твоих белых рук
Скользят по водной глади...
Как ты прекрасна в этом горьком листопаде,
И как же он тебе идет, мой ангел...
Лишь ты одна сегодня не бросаешь тени,
Тобой горит зола моих слепых мгновений
И не услышанных молитв осенних листьев...
Ты не тоскуй о друге-металисте...
Я украшал тебя умершими цветами.
Укрась и ты меня в моем последнем ложе!
Ведь между этими бумажными листами
Нас разлучить уже никто не сможет.
Смерть птицы
Вот птица, что сгинет в глубокой пучине
Моих монологов с тобой.
Последними взмахами крыльев легкую
Пену страстей унесет с собой в Ад,
Оставив лишь голую правду.
Холодную правду. О лжи.
А может и не было нас?
Быть может нас кто-то придумал
Безумным порывом души?
Вложил в нас частичку себя,
Частичку... Несчастную очень,
И ждет, пока захотим мы
Топиться в каплях дождя?
Капает дождь на наш город,
Свинцовый наш город, что... умер,
И давит на наши могилы.
И ноют дома там уныло,
Как зубы стен крепостных...
Любовь, подкравшись к камину,
В сердца нам кидала угли,
И мы, увлеченные болью,
Свою птицу спасти не смогли.
Небытие (Бред)
Меня здесь нет. Лишь ветер играет
С останками страха полночной беды...
Дверь полна слов, и полны пистолеты,
И где им надежда, что прочь улетает?
Лишь голая дама с бокалом вина...
Там голые стены, что пили меня...
Ведь меня нет здесь! Пепел метает
Трусливые тени на сцену театра...
Но кто там застыл в ожидании чуда?
Он ищет смысл в потоке абсурда!
Меня здесь нет! Здесь лишь боль от предела
Про то, что я небо на долгую память...
Меня очень нежно, чтобы не ранить,
Бритвою сбрили с моего тела.
Некролог самоубийце
Там, где завяли сердечные шрамы,
Где одиночество волосы рвет,
На витражах руин его храма
Мертвая роза над телом цветет.
А кровь черна, как чернила с могилы...
Он и при жизни был мертвым тобой.
«Удушен вуалью твоей темно-синей,
Зря не тревожь его грустный покой...»
Висельник
Тело безжизненно тонет.
Стул опрокинут случайно,
И шея ломается с треском
Об вечер после свиданья.
Тело безжизненно тонет
На дно неба ночного.
Не удержать и веревке,
Что рвется с хрустом суровым,
И нет уже остановки
Поезду, что по туннелям
Уносит твой яркий свет.
И станешь ты лебедем белым,
В последний раз ты споешь,
Про то, как тебе одиноко
С тех пор, как ты снова умер.
Прищуришь глаза близоруко...
И тупо моргнут фонари
Своим безрадостным светом...
А тело безжизненно тонет,
Вливаясь кровавым рассветом.
Ночь
Ночь - как печаль. Так же темна и безутешна,
И даже дети Млечного Пути не могут оценить
Ее болезненную нежность.
Каждую секунду новая звезда в ответ
Пронзает твое небо, словно крик о том,
Что за покровом тьмы все тот же свет.
К добру ли это? Чувства мне не лгут:
Плутовка-тьма горька до сладости,
И ее черные дожди мое забвенье стерегут.
Ведь так легко казаться сильным,
Когда роняешь слезы в пустоту слепых очей ночи,
Словно детей внебрачных...
Ночь - как безумие. Полна молитв и страсти,
Шепотов влюбленных за немой стеной
Объединивших их несчастий...
Они поймали в чашу и своих ладоней миг
Своей святой любви, лишенной предрассудков.
Страх перед будущим уже не так велик...
Говорят так тихо, что и ветер замолкает,
Чтобы словечко уловит,
И взять себе крупицу их блаженства.
Но достаются ветру только стуки их сердец.
Нас всех ждет смерть... И трупный червь