На Зоре нас ждала неоднозначная новость. Вторжение клоопянского паразита захлебнулось, когда уж казалось, катастрофы насекомым не избежать. Плесень вырождалась в примитивный бездушный грибок. Передышка позволила таракашкам собраться с мыслями и найти на инопланетного паразита действенную отраву. Вся военная промышленность Зора принялась ковать оружие возмездия. Тараканам было не до торговли.
Капитан созвал совет. На нем и прозвучала мысль о том, что конфликт нужно рассматривать в иной плоскости, не очеловечивая представителей инопланетных рас. Брякнул ее механик – зануда и ксенофоб, а не штурман, как пишут сейчас. Я хорошо помню. Штурман просто развил чужую мысль. Но был он очень убедителен.
Вы будете улыбаться, но корабельный совет, взяв за основу идею механика и версию штурмана, выстроил логичное и цельное утверждение, которое капитан незамедлительно отправил депешей в лигу. Ответ не заставил себя ждать. Через несколько часов на орбитах обеих планет появились военные суда старших рас. Молодые цивилизации принудили к миру, заставив зоров сдать оружие, а клоопян освободить всех пленных. Противникам запретили приближаться к планетам друг друга на расстояние в световой месяц.
Что сказал штурман? О, ничего особенного! Удивительно, почему никому раньше в голову не приходила подобная мысль. Плесень, процветающая на Клоопе, деградировала на Зоре, попав в чуждую экологическую нишу, изменить которую под себя не могла. Грибок являлся эндемиком, и его занесли в список редких видов в Галактике.
Мы остановили войну, но напрасно ждали благодарности. Зоры послали нас куда подальше – таракашки оказались существами мстительными, и то, что мы воспрепятствовали торжеству возмездия, простить не могли. Не обрадовались миру и клоопяне. Они потеряли шанс выйти в космос и навечно привязаны к своей планете. Почему? А что происходит с представителем редкого вида, если он оказывается за границами заповедника? На него объявляют охоту. А вы говорите, история…