– Это рапорты о самоубийствах. С тех пор как мой отец отдал богам… Ну то есть как он переродился, я командую в этом городе. И за все это время я подписал двадцать три таких рапорта. Причем, восемь из них были явными убийствами с хорошо скрытыми следами. А за тот месяц, что вы в городе, мои люди составили уже двадцать рапортов. Те, кого я ставлю подле твоего старика, затем, под страхом сурового наказания, отказываются вновь заступать на этот пост. И тут ты такой красивый, давайте старика по-быстрому закопаем и мы уедем.
– Это мы. Точнее, это происходит по нашей вины.
– Неожиданное начало, которое меня радует.
– Я тоже не могу все говорить…
– Разумеется.
– Этот старик, он вляпался в очень нехорошую историю. Он – отступник, использовал запрещенные чудеса. Отчего в нем поселилось зло. Это зло пожирает его изнутри. Мы пошли через перевал зимой лишь для того чтобы он умер. Но не вышло. То зло, что он сотворил, оно теперь преследует старика, как аура. То зловоние, я думаю, и ты его чувствуешь, оно от него.
– Так убили бы его в чистом поле и концы в воду. Что мелочится с предателем?
– Так он ведь не простой «белый». Надо сделать так, чтобы все выглядело как естественная смерть. Чтобы он высох и умер. До того как стать отступником, он был хорошим человеком. Надо уважить его былые заслуги.
– Да…
Командир смотрел на меня. А я уже знал, что попал в точку. Многие века север пребывал в суеверном страхе перед чудесами. Сейчас занавеса тайны перед ними приоткрылась, но совсем чуть-чуть. Все северяне относились к чудесам трусливо-пренебрежительно. А тут еще выясняется, что есть какие-то особо темные, запрещенные чудеса. И он поверил мне. Поверил, что есть грань между простым чудотворцем и отступником. Он поверил потому, что это укладывалось в его картину мира, в его понимание чудес.
– Значит так! – после паузы сказал он. – Старик умирает сам или, по крайней мере, так все будет выглядеть?
– Да.
– Мы его быстро хороним.
– Да.
– Вы сразу исчезаете.
– Да.
– Вся эта чушь. – Он ткнул пальцем в стопку бумаг. – Прекратится.
– Да.
– Я все сделаю. А ты потрудись избавить меня от хлопот или, клянусь моей мертвой женушкой, я тебя удавлю. Понял?
– По рукам.
На этом формальности были улажены.
И вот он настал, тот день, когда я совершу невероятно темное дело. На дворе стоит тихий, темный вечер. Новолуние. Улицы освещают только редкие фонари, что каким-то чудом не потушил ветер.
Уже начались приготовления по поводу надвигающихся торжеств, и почти все рядовые горожане сейчас сидели по домам. Стоял трескучий мороз, и вся стража либо пряталась по башням, либо поразительно быстро семенила по пустому городу, думая лишь о том, как бы поскорее попасть в теплое место.
Идеально.
Под покровом темноты, стараясь следовать темными улицами, я пришел к дому, где расположился старик. Стражи не было видно. Как и говорил командир, они часто сбегали с поста под любым возможным предлогом. Я постоял на пороге и, посмотрев по сторонам, увидел свет в окне конюшни расположенной неподалеку. Оттуда высунулась чья-то голова, и, увидев меня, тут же скрылась.
Я почувствовал себя не в своей тарелке. Меня заметили на месте будущего преступления, надо все отменить! Умом я понимал, что стража не могла меня не заметить, они хоть и плохо несли свою службу, но пройти незамеченным я бы не смог. Очень хотелось просто развернуться и уйти прочь, сбросив с себя это бремя, и пусть все идет своим чередом. Но я остался стоять на крыльце и дождался, пока ко мне подойдет подпоясывающийся на ходу стражник. Все идет по плану, но все-таки когда я увидел живого человека, а не воображаемого мной для отработки диалога стражника, страх начал хозяйничать в моей голове.
Мы в Братстве нередко прибегаем к подлостям и хитростям. Подлоги, шантаж и подкупы – это вполне официальные наши методы. Да и убийствами мы не чураемся, в том числе и заказными. Но никогда убийство не было самой целью, мы же не семья Бейран. Посему, сейчас я собирался совершить преступление, которое осудят даже мои братья.
– Как поживает господин? – твердым голосом спросил я у подошедшего стражника, в глазах которого мелькал страх.
Ответом мне было неловкое молчание.
– Вы вообще были в доме?
– Были… В начале караула. – Неловко соврал он.
– Какого караула? Утреннего?
– Да… Нет… Ну мы…
– Я понял. Вас четверо сегодня?
– Да.
– Ясно, послушай-ка мой приказ, добрый человек. Выставьте у крыльца хотя бы одного человека и меняйтесь. В дом можете не заходить, черт с вами. Холодно, понимаю, но хоть один на посту должен быть. Если выйду, и хоть кто-то будет стоять на крльце, то командир ничего не узнает о произошедшем недоразумении. Ясно излагаю?