— И господина Воллишофа знаете?
— А когда он умер?
— Насколько мне известно, он еще жив.
— Тогда не имею чести быть с ним знакомым. Я общаюсь в основном с покойниками да с бакалейщиком, поскольку он родственник моей жены. От светской жизни я как-то в стороне… Мой род занятий требует самоуглубления.
И господин Гугенхейм принялся усердно расхваливать недооцениваемую многими науку осмотра трупов. Его никак нельзя было назвать бездушным профессионалом. Он свято верил в свое дело. По его мнению, в работу всегда можно привнести творческое начало, если человек наделен чутьем и критически относится к шаблонам ремесла. Взять, к примеру, трупные пятна…
— В другой раз, милейший господин Гугенхейм. Вы несколько отвлеклись, а мне прежде всего хотелось бы познакомиться с господином Воллишофом.
Гугенхейм сник, однако же не решился более расписывать достоинства своей профессии.
— Видите ли, в доме Воллишофа я был всего лишь раз и лично с ним не знаком. Я осматривал его привратника, после того как тот завершил свое бренное существование. Некоторые характерные следы телесных повреждений вынудили меня проконсультироваться с полицией. Я был там в последний раз, когда жену усопшего брали под арест из-за подозрительных внешних повреждений…
— А с тех пор?
— С тех пор как ее посадили, она так и сидит, поскольку вскрытие подтвердило…
— Господин Гугенхейм, оставим покойников в покое…
— Остроумно сказано! Однако прежде не преминем тщательно осмотреть их. До результатов вскрытия каждый, кто жив, находится под подозрением, таков мой принцип. К примеру, в прошлом году в Сент-Галлене…
Эдди Рэнсинг так и не узнал, какой казус случился в прошлом году с господином Гугенхеймом в Сент-Галлене, хотя не исключено, что эта история была еще увлекательнее, чем поучительный случай с привратником, испещренным следами телесных повреждений. Эдди Рэнсинг расшатался и ушел.
Выйдя из харчевни, он задумался, под каким бы предлогом все же наведаться к господину советнику. Раздумья его не заняли и двух минут, поскольку перед ним вдруг возникла страшная, как ночной кошмар, служанка с невероятно вздернутым носом и с огромным флюсом во всю щеку, так что от лица виднелась только пара ноздрей, нацеленных на собеседника.
— Я — Виктория, жена садовника Кратохвила, — представилась она.
— И что из этого следует?
— Господин Иоганн Воллишоф велел передать, что желал бы побеседовать с вами. Только вы извольте кричать погромче, он у нас туговат на ухо. На левое ухо. После гриппа было осложнение на уши, в прошлом году пришлось даже операцию делать.
Ошеломленный Рэнсинг последовал за особой с раздутой щекой. Виктория с превеликой осторожностью ступала впереди него по темной дороге. Поначалу молодой человек обрадовался такой предупредительности, но, после того как пятый раз по щиколотку увяз в грязи, окончательно уверился, что супруга садовника Кратохвила оттого столь осторожно нащупывает путь, чтобы в темноте ненароком не пропустить какую-нибудь лужу.
— Не знаете, зачем я понадобился господину советнику?
— Что вы?
— Я спрашиваю, — раздраженно завопил он, — почему хозяину вздумалось послать вас за мной?
— Потому что Хелли не было дома. Он отправился за газетами в Эрленбах. Мы выписываем газеты из Цюриха.
Бух! Эдди угодил в глубоченную лужу.
— Вы уж, пожалуйста, поберегитесь, дорога тут местами сыровата, — предостерегла его супруга садовника. — На будущий год обещают замостить керамзитом. Двух муниципальных чиновников уже посадили за хищения. Теперь подрядился Гютрих. Ну, этот воровать не станет, он уже свое отсидел.
Кто-то с невероятной силой толкнул Рэнсинга в спину: оказывается, это корова решила обогнать их, вопиющим образом нарушив правила обгона.
— Ведь я предупреждала вас, что надо быть поосторожней. Горчица, ах ты озорница! Такая, знаете, своевольная, домой заявляется запоздно и только по пешеходной дорожке…
«Где здесь пешеходная дорожка?» — в отчаянии задался вопросом Эдди, выуживая из грязи свою шляпу, так как прошествовавшая мимо озорница из породы жвачных небрежным взмахом хвоста вышибла шляпу у него из рук да еще поддала ее рогами.
Наконец они добрались до замка.
Войдя в старомодную гостиную, обставленную прекрасной мебелью из мореного дуба, Эдди первым делом увидел множество шныряющих повсюду кошек разной величины. Над огромной кадкой с вечнозеленым растением сидел попугай с красным хохолком, а в одном из кресел, целомудренно уткнувшись в рукоделие, застыла девица лет сорока пяти. Господин с орлиным носом — лысый и с несколькими на редкость длинными седыми волосинками поперек черепа, — опираясь на палку, двинулся навстречу гостю и буквально упал в объятия Рэнсинга, наступив на волочащийся по полу пояс шлафрока. Несколько секунд он обессиленно покоился в объятиях молодого человека.