— Да, — признал лорд, — вы правы. Положение мое будет ужасным. Но репутация для меня — не фетиш. Все мои поступки по сегодняшний день были честными, пусть даже они навлекут на меня беду. Однако если я теперь не передам вас в руки полиции, я совершу бесчестный поступок, хотя лично буду в выигрыше.
Какое-то время оба молчали. Частый дождь барабанил в стекло иллюминатора.
— Милорд, я навлекла на вас беду, я же постараюсь и исправить ошибку. Все будет сделано так, как вы желаете, и при этом на вас не падет и тени подозрения. В Марселе я на ваших глазах пойду в полицейский участок при аэродроме. Сдам конверт и признаюсь, что я Эвелин Вестон. Тогда мой арест будет обставлен так, что вы останетесь непричастны к этому делу.
— Принимаю ваше предложение. Но учтите: я буду начеку, так что не пытайтесь провести меня. Моя честь зависит от того, сбежите вы или отдадитесь в руки правосудия.
— Сэр, в целом мире нет человека, который бы дорожил вашей честью больше, чем я, — сдавленным, дрожащим голосом промолвила девушка, и лорд бросил на нее удивленный взгляд.
В марсельском аэропорту пассажиры вышли из самолета чуть поразмяться, так что никому не бросилось в глаза, что Эвелин и Баннистер отделились от остальных. Девушка, не глядя на профессора, решительной походкой направилась к двери с табличкой «Полиция». Лорд шел следом, шагах в десяти от нее; вот он с изумлением увидел, что девушка достает из сумочки большой оранжевый конверт и, ускорив шаг, продолжает путь.
Лорд Баннистер и сам не мог бы объяснить дальнейшее, но он схватил Эвелин за руку у самой двери.
— Постойте! — задыхаясь, проговорил он. — Я не хочу… Мне безразлично, что вы там натворили. Но стоит подумать, что с вами будут грубо обращаться… Я не могу допустить… Спрячьте конверт!
Девушка испуганно повиновалась.
— Слушайте внимательно, — продолжал лорд. — Улетайте в Марокко, а там бегите, скрывайтесь, поступайте как вам заблагорассудится, но я не желаю быть причастным к вашему аресту. Понятно?
— Но… почему?
— Глупая прихоть! Не хочу — и все тут!
Когда самолет снова поднялся в воздух, оба сидели рядом, грустные и молчаливые. Лорд Баннистер был очень бледен.
— Вы такие милые… Прямо не знаю, кого бы я предпочла, вздумай вы оба просить моей руки, — кокетливо произнесла Грета с улыбкой от уха до уха, и Артур Рэнсинг проникся глубочайшим почтением к племяннику, согласившемуся взять в жены эту каракатицу ради жалкого миллиона фунтов стерлингов. Поистине мизерная компенсация!
Чуть позже у Рэнсинга-старшего состоялись переговоры с господином Воллишофом. Беседа проходила с глазу на глаз, без участия добровольных помощников-крикунов, поскольку мистер Артур выписал из Цюриха слуховой аппарат. В подарок хозяину дома и себе во спасение: чтобы не спятить от крика.
— Девица рода Воллишоф должна получить такое приданое, чтобы дом супруга был полной чашей, — заявил отец невесты.
— Иного я и не ждал! — радостно воскликнул Рэнсинг-старший. — Сразу видно, что вы истинный патриций Гельвеции и технический советник! У нас, в Англии, технические советники пользуются всеобщим уважением.
— Я же, со своей стороны, желаю лишь одного: чтобы мистер Рэнсинг любил мою дочь.
— В этом, сударь, порукой моя честь! Эдди без ума от вашей дочери, от любви он даже лишился сна.
— Как же, знаю, доктор упоминал в разговоре. Но это пройдет. Ему надо принимать желудочные капли.
— Когда же, по-вашему, может состояться свадьба?
Воллишоф призадумался.
— Пожалуй, на Троицу… если вас устроит…
До Троицы оставалось недели три.
— Разумеется, устроит. Троица — праздник цветов и любящих сердец, — поэтически развил мысль советника Рэнсинг-старший. — Мне кажется, это самый подходящий день.
— Я тоже так считаю. Значит, решено: через два года на Троицу сыграем свадьбу.
У Рэнсинга челюсть отвисла от удивления.
— Раньше никак не получится, — решительно заявил советник. — И если срок отодвинется еще на полгода, опять же беды в том не вижу.
— В уме ли вы, опомнитесь! Ведь это невозможно!
— Отчего же, вполне возможно. Кажется, я объяснил, что моей дочери не пристало входить в дом жениха с пустыми руками. К сожалению, в технические расчеты по прокладке канализации вкралась ошибка. Видите ли, я отвечаю за исправность канализации…
— Но ведь здесь канализации вообще нет!
— В том и беда, сударь! Мне было поручено провести канализацию, а ее до сих пор нет. Хотя средства на эти работы были отпущены. Не знаю, понятно ли я выражаюсь? Средства были — канализации нет… Сам не пойму, как так получилось. Но поскольку мой дядя — человек влиятельный, власти довольствовались тем, что наложили арест на мое имущество, покуда я не выплачу деньги, необходимые для коммунального развития края. А по смете такое удовольствие влетает в копеечку, уж можете мне поверить, — я, как специалист, в этом деле разбираюсь. Понадобится не меньше двух лет, прежде чем я, пожертвовав всеми своими доходами и накоплениями, смогу набрать нужную сумму. Что поделаешь, не я первый и не я последний среди подвижников, готовых последнюю рубаху с себя отдать ради блага родного края.