Тем временем аптекарь в Мюгли-ам-Зее был занят изготовлением бенгальских огней к торжеству, а Артур Рэнсинг признался господину советнику, что он тоже влюблен в Грету. За ночь ему удалось убедить племянника, что человека в летах лишать последней любви — это все равно, что лишать его жизни. Соперники решили тянуть жребий, спичка у сэра Артура оказалась короче, и Эдди Рэнсинг удалился с разбитым сердцем, а он, сэр Артур, в этот знаменательный час пришел просить руки невесты.
Грета, немного поколебавшись, в порыве счастья кинулась ему на грудь. Особа, пересидевшая в невестах две военных кампании, не отступает перед неожиданностями, когда дело касается свадьбы.
— Но ведь уже состоялось оглашение в церкви, — вмешался коронер, как видно разбиравшийся в церковных правилах.
— Не вижу разницы, — высокомерно оборвал его претендент. — Женихом оглашали мистера Рэнсинга, а кто же я, если не мистер Рэнсинг?
Жители местечка были слегка озадачены при виде нового состава брачующейся пары, но вскоре примирились с фактом. Директор любительской театральной труппы при большом стечении народа красочно расписал сцену кровавого поединка, разыгравшегося ночью между родственниками.
Доктор Лёбли от имени службы «Скорой помощи» преподнес в дар молодоженам прелестную шелковую подушку, на которой были вышиты слова:
Каждого из нас может постичь
несчастный случай.
Самолет приближался к Марокко. Эвелин и профессор изредка обменивались фразами. О «преступлении» не заходило речи. Эвелин чувствовала себя счастливой и в душе подтрунивала над собой. С чего бы это? Самолет приземлится, и они с профессором разойдутся в разные стороны. Быть может, Баннистер вообще никогда не узнает, что она ни в чем не виновата. Как там говаривал дядюшка Брэдфорд? «Женская честь что удачный пошив: должна быть неброской, чтобы никому не вздумалось нахваливать».
— Скажите, милорд, — Холлер, которого отпустили приступы дурноты, снова подошел к ним, — когда я мог бы осмотреть вашу лабораторию? Я обещал написать статью и полон решимости сдержать свое обещание, тем более что вестей о вас очень ждут дома.
— О-о, пожалуйста… это зависит от вас. Почту за честь…
— Чем скорее, тем лучше. Вся Британия ждет сенсаций из жизни ваших сонных микробов… Ох, виноват…
Газетчику пришлось поспешно вернуться к осиротелому пергаментному пакету: самолет, идя на снижение, заложил вираж, а этот маневр всегда прискорбным образом сказывался на чувствительном желудке Холлера. Машина, слегка подскакивая, покатила по посадочной полосе, затем рокот мотора стих, самолет плавно пробежал несколько десятков метров и долгое путешествие подошло к концу.
Пассажиры прибыли в Марокко.
— В такси мы сядем вместе, — предложил девушке профессор, — а потом вы скажете, где вас высадить. Придется продолжать эту отвратительную комедию, пока от нас не отвяжется Холлер. Надеюсь, нам удастся отделаться от него.
Если верить моему приятелю психологу, то для большинства ученых характерен неоправданный оптимизм. Баннистер тоже стал жертвой подобного заблуждения, рассчитывая вскоре избавиться от назойливого репортера. Подозвав такси, профессор собрался было распрощаться с торопливо подошедшим к нему Холлером, однако, вместо того чтобы протянуть руку Баннистеру, тот протянул свой чемодан шоферу.
— Если позволите, я воспользуюсь вашим великодушием и прямо сейчас поеду с вами. Чем раньше удачное интервью увидит свет, тем лучше для газеты, и коль скоро вы, сэр, предоставили мне право выбора, я не смею заставлять вас ждать. Или, может, мое присутствие некстати?
Ничего не поделаешь, пресса есть пресса, даже Баннистер это прекрасно понимал.
С каким бы удовольствием он растерзал сейчас настырного газетчика! Профессор готов был проклясть собственную учтивость. Дернула же его нелегкая предложить Холлеру самому решать вопрос о времени посещения, а теперь вот изволь делать вид, будто страшно рад его визиту.
Может, этот бумагомаратель почуял неладное?
Конечно, теперь ради соблюдения приличий он вынужден был взять с собой и Эвелин. Понимая щекотливость ситуации, девушка поспешила ему на выручку.
— Я сразу же еду в город. У меня важные дела.
— Постараюсь управиться побыстрее и счастлив буду сопроводить вас, если позволите, леди Баннистер.
«И что бы тебе в детстве угодить под трамвай!» — подумал профессор, а вслух произнес:
— Но прежде позавтракаем.