Под конец обследования в прозекторскую вошел шериф Тайлер Суэтт. Он был среднего телосложения, слегка сутулился, а задумчивое лицо казалось одновременно и меланхоличным, и мужественным. Благодаря своей проницательности и аналитическому складу ума он пользовался уважением у сослуживцев.
Он окинул труп невыразительным взглядом и кивком поприветствовал Руни.
– Новый жмурик?
– Женщина, найденная во дворе окружного комиссара, – ответил доктор.
– Очередной передоз?
– Увы, нет, на этот раз убийство. Да, ее определенно убили. Я нашел три прокола в сердце.
– Ножом для колки льда?
– Судя по всему, так и есть.
Суэтт уставился на маленького лысеющего главного судмедэксперта, который больше походил на приходского священника.
– Им не провести вас, док.
– Что же привело грозу всех преступников в наши экспертноаналитические палаты? – дружелюбно спросил Руни. – Вы явились навестить мертвых бедняков из трущоб?
– Нет, сегодня я с опознанием прибыл к птицам более высокого полета.
– Значит, вас интересуют тела с дирижабля, – догадался Руни. Суэтт кивнул.
– Госпожа Лебарон приехала, чтобы осмотреть останки.
– Я бы не советовал. То, что осталось от ее мужа, – далеко не лучшая картина для тех, кто видит трупы не каждый день.
– Я пытался сказать ей, что достаточно будет опознать его вещи, но она настаивала. Даже привезла с собой консультанта из канцелярии губернатора.
– И где они?
– Ждут в приемной морга.
– А журналисты?
– Там целая армия телерепортеров и корреспондентов из газет, вьются вокруг, как мухи. Я приказал помощникам не пускать их дальше вестибюля.
– Мир удивительно устроен, – философски заметил Руни. – Такой знаменитости, как Рэймонд Лебарон, достаются лучшие полосы на первых страницах, а об этой бедняжке упомянут лишь в последней колонке, рядом с дешевой рекламой.
Он вздохнул, снял халат и бросил на стул.
– Давайте разберемся с вашим делом побыстрее. У меня сегодня еще два вскрытия.
Пока они разговаривали, начался тропический ливень, и за окном загрохотали раскаты грома. Руни надел спортивную куртку, застегнул ее и поправил галстук. Они вместе вышли из помещения. Суэтт задумчиво разглядывал рисунок на ковре под ногами.
– Есть какие-то мысли по поводу причины смерти Лебарона? – спросил шериф.
– Пока не могу сказать ничего определенного. Результаты обычного лабораторного исследования оказались неинформативными. Я собираюсь провести дополнительно несколько тестов. Слишком много нестыковок. Должен признать, это настоящая головоломка.
– Так что, вообще никаких догадок?
– В официальных документах я бы точно пока ничего не писал. Проблема вот в чем: разложение трупа произошло слишком быстро. Я никогда не видел, чтобы ткани так быстро распадались, разве что только один раз, в 1974 году.
Прежде чем Суэтт успел расспросить Руни о том случае, они подошли к двери приемной и вошли. Помощник губернатора, скользкий тип в костюме-тройке, вскочил им навстречу. Руни он сразу показался полным идиотом, хотя еще и рта не успел раскрыть.
– Не могли бы мы начать побыстрее? Госпоже Лебарон тяжело здесь находиться, и она хочет вернуться в отель как можно скорее.
– Сочувствую ей, – произнес шериф, намеренно растягивая слова, – но полагаю, что государственный служащий должен и без моих подсказок помнить о том, что есть определенные правила, которым все должны следовать.
– Должен вам напомнить о том, что губернатор ждет от вашего отдела полной отдачи. Горе вдовы необходимо облегчить.
Руни восхитился железным спокойствием Суэтта. Шериф просто обошел консультанта, словно мусор на тротуаре.
– А вот наш главный судмедэксперт, доктор Руни. Он будет помогать при опознании.
Не похоже, что Джесси Лебарон было здесь очень уж тяжело. Она сидела на оранжевом пластиковом стуле, высоко подняв голову и властно поглядывая по сторонам. И все же Руни почувствовал ее слабость, скрывающуюся за показным спокойствием и хладнокровием. За годы работы для него стало привычным делом проводить опознания трупов близкими людьми. Он проходил через такое испытание сотни раз, поэтому мягким сочувствующим тоном сказал заученную фразу:
– Госпожа Лебарон, я знаю, каково вам сейчас, и постараюсь не сделать вам хуже. Но сперва хотел бы разъяснить, что по законам нашего штата и округа достаточно будет опознать личные вещи покойного супруга. Далее, все, что вы сможете вспомнить об особых приметах во внешности вашего мужа: будь то шрамы, рубцы, особенности зубного аппарата, переломы или деформации в скелете, перенесенные оперативные вмешательства – все это поможет нам в опознании. И последнее: настоятельно советую вам не смотреть на останки. Черты лица еще узнаваемы, но разложение сделало свое дело. Будет лучше помнить господина Лебарона таким, каким он был при жизни, чем таким, каков он сейчас, в морге.