На слове «наследие» Циклоп помрачнел и умолк.
— Ты говоришь, как она, — плечи старца поникли. Маг откинулся на спинку кресла. — Я плохо понимал свою ученицу. Ушедшие — здесь? Где? В очаге? В стене?! В воздухе, которым мы дышим?!
Циклоп развел руками:
— Не знаю. Я просто слушал ее — и верил. Как дети верят в сказки.
— Инес была слабой магичкой. Я никогда не обманывался на этот счет. Она — тоже. Но ты не поверишь — я, Симон Пламенный, ей завидовал.
— Почему?
— У нее была цель. Безумная? — да. Тем не менее, год за годом, шаг за шагом, Инес шла к этой цели. А я, могучий, окруженный страхом и завистью… Ты когда-нибудь бился лбом в стену?
3. Сила слабых
Я не видал, как седоков крушил жестокий враг,
Но в залах призраков чужих будил мой гулкий шаг;
Златого бога не лобзал тигриную пяту,
Зато безлюдных городов я видел красоту.
Я дверь к царям на шумный пир ни разу не открыл,
Но смог уйти от неземных когтей и темных крыл;
Пред королевою колен не преклонил, зато
Туманный берег посетил, где не бывал никто.
…стена окружала его со всех сторон.
Бесплотная и незримая, она была стократ прочнее любой материальной преграды. О, встань перед ним крепостной вал, базальтовая скала или кованая решетка из лучшей стали — Симон рассмеялся бы, потирая руки в предвкушении веселой потехи. Но та стена, что исподволь сомкнулась вокруг чародея, была не по зубам Остихаросу. Старость? Симон был стар, но не дряхл. Опыт и знания, и огонь в жилах еще не оскудел. Просто червь, точивший его много лет, вдруг явил себя во всей своей мерзости. Симон достиг предела возможностей. Жечь и сокрушать, возводить башни и укрощать демонов; мчаться по небу, оседлав существа, от вида которых записной храбрец лишился бы чувств; странствовать по слоям Предвечного Мрака, спорить с обитателями эфира… Силы старца были велики. Кто рискнул бы потягаться с Симоном Остихаросом, прославленным магом из Равии? Но он достиг предела.
Симону стало скучно.
Да, оставались сотни заклятий и ритуалов, которые он мог бы изучить. Так ныряльщик волен обследовать коралловые рифы и прибрежные отмели, собирать раковины-жемчужницы и отыскивать входы в потайные гроты, разглядывать стайки юрких рыб и медлительных, грязно-зеленых омаров. Но дальше, туда, где начинается истинная тьма пучины, человеку пути нет. Три дюжины локтей — его приговор. Симон плевать хотел на рыб и жемчуг — роскошь и плотские радости, почет и уважение. Симона влекла глубина.
«Отступись, — шептало благоразумие. Ему вторил здравый смысл. — Радуйся жизни, приняв ее границы…»
— Нет! — львиный рык клокотал в глотке Пламенного. Глаза старца наливались грозной синью небес. — Есть в мире силы, которые смеются надо мной! Я хочу познать их! Подчинить! Мне рано на покой!
Узнай кто об этих терзаниях — покрутил бы пальцем у виска: «Совсем старик из ума выжил! Сам не знает, чего хочет. Да я бы на его месте…»
Пожалуй, только Инес сумела бы понять учителя. Инес, достигшая своего предела давным-давно, едва ли не в начале пути. Симон испытывал к упрямой, строптивой ученице странную смесь чувств. Любовь? Жалость? Зависть? Брось все это в тигель алхимика, подогрей на огне страстей — и молнии небесные покажутся болотными гнилушками в сравнении с грозовым ураганом, что извергнется наружу.
…детские игрушки. Так Красотка называла жезлы и амулеты. Маги обижались. Кто не был обделен чувством юмора — ухмылялись в ответ. Инес шутит, говорили они. Намекает, что в мире есть более могущественные артефакты. Поначалу Симон тоже так думал. Но вскоре понял: Красотка считает, что жезлами мощи и амулетами силы многие эоны назад забавлялись дети Ушедших. Если допустить, что она права…
Каковы же были истинные возможности сгинувшей расы?!
Заполучив ключ к утраченным знаниям, Симон вырвался бы из опостылевшей клетки. Обрел источник могущества, в сравнении с которым его теперешний огонь вызвал бы снисходительную усмешку. Даже если Инес заблуждалась, старец все равно был готов рискнуть, ибо не видел иного выхода из тупика. Присоединиться к изысканиям ученицы? Годами корпеть над свитками, силясь расшифровать загадочные письмена? Довольствоваться крупицами, надеясь сложить из песчинок гору?
От такого времяпровождения Симон Пламенный взвыл бы волком еще скорее, чем от одолевавшей его скуки. Практик, он привык идти напролом, кратчайшим путем. К счастью — или к несчастью, как позже думал Симон — такой путь существовал. Черная Вдова, владычица подземелий Шаннурана. Согласно легенде, ходившей среди адептов Высокого Искусства, ужасная тварь была стражем и хранительницей древних тайн — знаний Ушедших, к которым искала ключ Красотка.