— Я тебя прошу. Уходи.
— Почему?
— Утром Амброз придет за наследством. Тебе лучше быть подальше отсюда…
«Почему?» — читалось на спине Симона.
— Не спрашивай. Уходи, и все. Считай, что у меня предчувствие.
Симон обернулся. Взгляды скрестились; казалось, воздух сейчас заискрит, будто в нем скрежетнули друг о друга два клинка. Ярче вспыхнули свечи на каминной полке; в ноздри ударил едкий запах гари. Ни один из спорщиков не желал уступать. Так же стояли они три недели назад, в этой самой башне, не зная, что по лестнице к ним из последних сил ползет женщина — умирающее чудовище. Желая спасти, предотвратить; пусть даже ценой собственной жизни…
— Я остаюсь, — Симон отвернулся первым. — Не бойся за меня. Думаешь, я ополчусь против конклава? Устрою славную заварушку?
— Уходи, — повторил Циклоп. — Немедленно.
— Это не похоже на просьбу.
— Зато ты похож! — от вопля Циклопа в казане плеснула вода. — Тебе осталось только закутаться в покрывало из теней!
— Ты видишь во мне сходство с Максимилианом?
— Да! И знаешь, почему? Ты никого не желаешь слушать! Ну да, твой выбор — единственно правильный, ты лучше всех знаешь, что делать! Что может остановить тебя, Симон? Переубедить? Вторая смерть Инес?! Если бы ты…
Циклоп сгорбился, сжал лицо ладонью. Он словно пытался сменить облик — или стереть с лица карту Шаннурана, запечатленную в складках и морщинах.
— Щенок, — еле слышно бросил Симон. На щеках мага вспыхнули багровые пятна. — Шаннуранский ублюдок. Ты бьешь больнее Амброза. Мне с этим жить, сколько бы ни осталось…
— Кто должен умереть на сей раз, чтобы ты уступил?! Ты что, не можешь просто поверить? Сделать то, о чем тебя просят?
Симон прошел в угол и стал натягивать сапоги.
— Я разучился верить. Давно; раньше, чем родился твой отец. Двадцать лет назад я поверил Красотке, и угодил в темницы Черной Вдовы. Да, Инес ни о чем меня не просила. Я сам пришел в западню, и выжил чудом. Три недели назад я не поверил тебе, и Инес умерла. Что ж, я снова рискну поверить. Посмотрим, в какую темницу приведет меня эта вера… — старец набросил на плечи меховой плащ, надел шляпу. Взял в руки посох. — Я услышал тебя. Я ухожу. Но я хочу знать, что здесь произойдет. Я оставлю на тебе метку.
Циклоп хотел возразить. Сказать, куда магу следует засунуть свою метку. Он даже открыл рот, но Симон, не дожидаясь ответа, шагнул ближе и, отвернув Циклопу ворот рубахи, с силой вдавил большой палец в ямочку между ключицами. Под пальцем набухла капля жидкого пламени. Сын Черной Вдовы ощутил, как она просачивается под кожу, все глубже; горит в легких, растекается по венам… Он едва сдержал стон. Его бросило в жар, лоб под повязкой взмок от пота.
— Всё, — Симон убрал палец. — Проводи меня.
Циклоп молча последовал за старцем. Проигнорировав наружную дверь, Симон начал подниматься по ступенькам. Светляки с шелестом расползались прочь от его тени.
— Нам на самый верх, — бросил маг через плечо.
С верхней площадки башни на крышу вела узкая деревянная лесенка. Перекладины опасно скрипели под сапогами. С третьей попытки Остихаросу удалось отодвинуть засов. За шиворот Циклопу посыпались хлопья ржавчины. Крышка люка завизжала, как базарная торговка, и оба выбрались на обзорную площадку. Гладкие плиты камня. Низкие зубцы парапета. В центре — пирамидка из обломков базальта, пригнанных друг к другу без зазоров. Циклоп никогда не поднимался сюда. Небо затянули тучи; ни звезд, ни луны. Налетел теплый не по-зимнему ветер, тронул лица влажными пальцами — и умчался в дальние дали.
— Подойди.
Симон стоял возле пирамиды. По пояс магу, на фоне серого камня она казалась глянцевым сгустком мрака.
— Этот портал установил я, и соединил со своей башней. Путь к бегству. Если бы Инес грозила опасность… — он погладил камень, будто собаку. — И в страшном сне мне бы не приснилось, что я прокладываю путь для себя. Положи ладонь на верхушку.
Голос старца дрожал от плохо скрываемого волнения. Циклоп протянул руку: камень был гладким и холодным. Он слегка пружинил, прогибаясь под ладонью. Миг, и в глубине пирамиды родилась слабая пульсация, словно там кто-то пробудился ото сна. Вспыхнул млечно-голубой свет, в недрах камня потекли вязкие струи перламутра, свиваясь в кольца и петли. Из вершины, лунным лезвием рассекая ночь, ударил яркий, трепещущий луч. К лучу Симон остался равнодушен; маг прикипел взглядом к Циклопу, словно пытался высмотреть в сыне Черной Вдовы…
Что?
— Убери руку.
Циклоп повиновался. Симон встал у пирамиды, задержался на миг.