— Тебе? На ногу? Ах, это я нечаянно. — Мусорщик изобразил на лице невинную улыбку, заморгал и быстро сунул Севе в руку граненый стакан. — На, выпей за здравие Сепы Лосева.
— Он же оборотень!
— Ну и что? А Яркула, например, вампир. Ты хочешь выпить за здравие графа Яркулы Бер-ковича?
— И все же я бы хотел знать, откуда у тебя…
Севу прервал звук открываемой двери. Мы оглянулись. На пороге стоял зеленокожий, взъе-решенный, тяжело дышащий, пускающий из ушей струйки пара, разминающий пальцы, обнаженный по пояс Зловещий Иердец. Не надо быть психиатром, чтобы определить, что джинн существенно разозлен и взволнован.
— Что-то случилось? — поинтересовался Яркула, вгрызаясь в поросенка с кровожадностью голодного… вампира.[1]
— Случилось? Случилось! Этот мракобес не может говорить! У него язык заплетается, и он все время икает! — Ирдик оперся о дверной косяк и воздел руки к потолку. — О Дева В Белом и все прочие боги Изподземелья! За что мне такое наказание, скажите, а?
— За то, что в школе не учился! — наставительно сказал Яркула. — Даже я, на что в гипнозе мало разбираюсь, и то знаю, что в подобных делах просто незаменим посредник!
— Посредник? — заинтересовался Мусор. По мере того как спирт проникал в его кровь, лицо наливалось красками, глаза затуманивались и Мусорщик начинал усиленно потеть. Я точно знал, что после третьего стакана ему даже "Олд Спайс" не поможет. — А кто такой посредник? Можно посмотреть? В целях познания вашей культуры?
Ирдик перевел пышущий гневом взгляд на Карла Давидовича.
— Ты пьян?
— Я? С чего ты взял? Выпимши. А что, нельзя?
— Тогда не пойдет. — Взгляд джинна скользнул по тощей фигуре Севы, который попытался спрятаться от него за бутылкой и блюдечками с фаршированными яйцами. Севу выдавали его чудовищных размеров уши, но Ирдик все равно не обратил на него должного внимания. Взгляд его, между прочим, не предвещающий ничего хорошего, остановился на мне. Так обычно смотрит петух на притаившихся в сарае курочек. Во взгляде Ирдика, как и вышеупомянутого петуха, можно было прочесть много пикантных и не слишком радужных подробностей насчет того, что сейчас с вами будут делать. Честно сказать, я бы предпочел петуха.
— Ты мне нужен! — сказал Ирдик, ткнув в меня корявым зеленым пальцем. — Будешь посредником.
— Не буду. Не посмеете! — пискнул я и попытался улезть под стол, но был схвачен поперек живота тонкой красной лентой, оторвавшейся от ладони джинна, поднят на воздух и вытащен в коридор вслед за Ирдиком. На прощание я послал Мусорщику и Севе воздушный поцелуй, но они полностью меня проигнорировали. Мусор, кажется, упрашивал Яркулу вынуть из воздуха еще пару бутылок подобной браги. Последнее, что донеслось до меня, было: "И вот, значит, слышу я чьи-то осторожные шаги и понимаю, что туалет-то я не закрыл! Представляете, кто-то собирался воспользоваться туалетом, пока меня нет! Он же не знал, что я забрался в кабинку и отвинчиваю засорившийся бак. Ну, я притаился, сижу, значит, с гаечным ключом наперевес. И тут дверь с тихим скрипом открывается… страшно?.. Так вот, дверь, значит, открывается и…"
И в этот момент мы зашли в комнату. Ирдик плотно закрыл за мной дверь. Ленточка превратилась в легкий дымок и растворилась. Я встал на ноги и огляделся.
3Больше всего комната походила на пещеру какого-нибудь древнего колдуна.
Шторы были плотно закрыты. Свет погашен. На столе и на телевизоре разместились пучки свечей, разбрасывающих по залу дрожащие огоньки. В углах и по полу стлался зеленоватый туман. Добравшись до моих ног, он приятно охладил щиколотки, но захотелось тут же подпрыгнуть и больше в туман не окунаться. Над диваном сгустились тени. Вернее, одно большое размытое черное пятно, похожее на кляксу. От пятна поднимались к потолку миниатюрные вихри. Они кружились в диком танце, дотрагивались до потолка, отскакивали и летели зигзагами по комнате. Вдобавок, откуда-то из-за стены лилась тихая мрачная музыка, от которой мои зубы сами собой застучали друг о дружку. Я невольно поежился.
— Впечатляет, правда? — торжественным шепотом произнес Ирдик за моей спиной. — Похлеще, чем у Жена Тьмы в его амбулатории. Он в ней опыты ставит над мелкими Женовыми родственниками.
— Хорошо обустроил, — согласился я, разыскивая глазами табуретку. Оказалось, что она скрыта в тумане и с ее сиденья лениво стекает на пол зеленоватая клубящаяся пена. — А я-то для чего нужен?
— Для посредничества, — объяснил Ирдик. — Да ты не бойся. Кроме некоего И. И. Василькова, никто еще не ощутил на себе побочные последствия гипноза.
— А что случилось с И. И. Васильковым?
— Он был призраком, поэтому его реакция на гипноз мало изучена. Когда Жен Тьмы заковал его в кандалы и ввел в транс, И. И. Васильков растворился в воздухе и не появлялся на людях почти полгода. Говорят, его нашла директор психиатрической больницы доктор Сихвуха. И. И. Васильков прятался в подвале и пугал своим прозрачным видом и кандалами на руках местных крыс.
После столь познавательной лекции мне еще меньше захотелось принимать участие в сеансе гипноза. Но холодная рука Ирдика уже подхватила меня за плечо и подтащила к дивану. Подо мной чудесным образом появилась совершенно чистая табуретка, на которую я и уселся, задрав ноги. Туман с пола попытался ухватить меня за пальцы, но не достал, отчего потемнел и, как мне показалось, издал недовольное урчание.
— Я уже вводил Саныча в состояние гипноза, но безрезультатно, — сказал Ирдик. — Видишь это темное пятно на стене?
— Оно потом смоется?
— Даже мыла не нужно, — заверил меня Ирт дик. — Так вот, это пятно и есть память Саныча. Как видишь, она довольно обширна. По моим догадкам, мне удалось проникнуть почти на двести лет в прошлое его воспоминаний. Правда, узнать, что там происходило, у меня не получилось. Проклятый алкоголик все время икает и глотает слюни!
В порыве гнева Ирдик слегка щелкнул Саныча по лбу пальцами. Саныч заворочался, отмахнулся и выдал ряд нечленораздельных слов, общий смысл которых остался мне непонятен.
— Двести лет — это много, — сказал я, подумав, — Разве человек может столько жить?
— Сдается мне, что он не человек, — буркнул Ирдик, сосредоточенно наматывая на указательный палец черную нить с подвешенным на ее кончике колечком. — Твоя задача, Витя, говорить все, что видишь. Твои глаза станут глазами Саныча, ясно? И не забывай: все, что будет происходить, — это всего лишь воспоминания.
— В каком смысле?
— Не пытайся разрубить врага мечом или броситься под танк с гранатой, — ответил Ирдик. — Все это уже было в жизни Саныча, усек?
— Усек, — кивнул я, хотя совершенно ничего не понял. — Что от меня требуется?
— Для начала постучи в стену, чтобы твой сосед вырубил свою поганую музыку, — сказал Ирдик. — На нервы действует. Зуб на зуб не попадает.
Я постучал в стену, стараясь не задевать черную кляксу, пульсирующую и выбрасывающую в воздух один смерчик за другим.
— Вырубаю уже, вырубаю, — ворчливо донеслось из-за стены. — Кляп вам всем в глотку! Насладиться не дают! Буржуи проклятые!
— Во-вторых, как только я введу Саныча в транс, возьми его за руку. Все остальное сам увидишь.
Намотав нитку на палец, Ирдик склонился над Санычем и провел ладонью у него перед глазами. Веки Саныча задрожали, глаза распахнулись. Я в ужасе отшатнулся назад, едва не свалившись в радостно заурчавший туман: глаза Саныча были большими и… стеклянными! На их поверхности застыли капельки влаги. В зрачках отражались свечи и наши с Ирдиком нечеткие силуэты!
Правда, на джинна это не произвело никакого впечатления. Вытянув палец с ниткой, он оттянул колечко и отпустил. Колечко совершило широкую дугу и понеслось обратно, затем еще раз и еще. Странным образом своеобразный маятник не останавливался, а, кажется, еще больше набирал обороты. Зрачки Саныча едва заметно задрожали, наблюдая за колечком. Рот его приоткрылся.
Ирдик, склонившись над человеком так близко, что едва не задевал своим носом его нос, начал бормотать какие-то непонятные слова. С губ его сорвался золотистый ручей, расплылся по комнате несколькими струйками и капельками, воспарил под потолок и, ударяясь об него, исчез, оставив после себя золотистые, расходящиеся в стороны круги.