— Сева! — тихо произнес Сева, бледнея на глазах.
— О! Верно! Помню ведь, что что-то связанное с весенней уборкой урожая! Ну, как гриться, зачем звал, для чего манил?
— Я не звал, — покачал головой Сева, — и тем более не манил. Вы с-сами появились!
— Враль ты, Сева, каких свет не видывал! — сказал демон, поигрывая светом, отраженным от трезубца. — Как же не звал, если я тут вот прямо и очутился! Ну-ка сознавайся!
— Это я звал, — как раз подоспел Ирдик. Испуганные циклопы расступились перед ним, и джинн без проблем добрался до Севы.
Тут и Яркула с Мусором поднялись с земли. Мусор к тому же все еще был мертвецки пьян. Как мне объяснили позже, заслышав о том, что Яркула с Севой отправляются вслед за нами, он встал из-за стола и выразил желание, цитирую: "Поубивать одноглазых, всех!" Пришлось брать и его, а то ведь не отвяжется.
Розовый демон склонил голову, разглядывая присутствующих, и воскликнул:
— А! Продавец обгорелых сосисок Зловещий Иердец и дегустатор дистиллированной крови Яркула Беркович!
— Граф, — добавил вампир не без гордости.
— Да хоть, как гриться, принц датскый! — хохотнул Цеденбал. — Чего вызывали?
— Мы по делу, — сказал Ирдик. — Именем Великого и Ужасного, именем Заклятого и Бормочущего…
— Знаю, знаю, по существу говори, — перебил его демон. — У меня там организовали небольшой пикничок у берегов реки Стикс. Шашлычки, девочки из женского отделения, пара лакеев и черти, сами понимаете. Поэтому давайте быстрее.
— …именем Тычинкина и Капустина… гхм… Цеденбал, не поможешь, а?
— Задарма? — изумился Цеденбал, да так, что его розовые мохнатые брови поползли вверх.
— У нас есть кое-какие сбережения, — сказал Яркула, ткнув Мусорщика в бок.
Мусорщик тотчас отчаянно закивал, хотя у него-то как раз никаких сбережений не было. Тут и я решил спуститься, вслед за джинном. А то как-то неудобно одному сидеть и на всех смотреть.
— Кое-какие меня не устраивают, — заметил демон, ковыряя кончиком трезубца в зубах. — По существу говорите.
— Я еще добавлю, — сказал, выходя из тени, Кант. — Сколько просишь?
— А ты, как гриться, что здесь забыл? — удивился Цеденбал. — Давно ли я тебя из ада на землю грешную вернул?
— Три года назад, — быстро подсчитал Кант. — Я здесь по делу. Это личная месть! Видишь этих циклопов?
— А это циклопы? Я думал, как гриться, что угодил на сборище одноглазых калек-ветеранов.
— Это циклопы, — сухо сказал Кант. — Они похитили меня и долго, упорно пытали.
— Мы всего лишь засовывали тебе в уши ватные палочки и поливали лысину кипятком! — закричал шаман в свое оправдание.
— О ужас! — содрогнулся демон. — Таким из-вращенством не занимаемся даже мы, в аду! Засовывать в уши палочки! Подумать только!
— А моему другу Севе они обещали выколоть глаз, чтобы он стал похожим на них!
Цеденбал посмотрел на бледно-серого Севу. Моего друга пошатывало, но он стойко держался.
— Ужас! — повторил демон, — И чего ты хочешь?
— Забери их отсюда к себе в ад, — попросил Ирдик.
Цеденбал обвел Пещеру задумчивым взглядом.
— Да их тут двенадцать миллионов!
— А разве у тебя нет места?
— Смотря сколько заплатите. Казармы новые построить надо, газопровод, воду, электричество провести, котлы с чертями, сами понимаете…
Кант молча извлек из кармана пиджака пачку денег и кинул их демону. Цеденбал ловко поймал и пересчитал купюры, шевеля губами.
— Ну это, как гриться, совсем другое дело! Всех забирать или кого-нибудь оставить?
— Всех! — махнул рукой Ирдик.
— Бу сделано! — Демон козырнул и взмахнул трезубцем. — Эх, поддай жарку, родимая!
А потом мы очнулись в лесу. Не помню, что происходило до этого. Навалилась темнота. Вроде Пещера в мгновение ока опустела, даже гигант исчез, не издав ни единого звука, а Кант ушел куда-то, сказав, что отправит остальных НЕфилософов обратно и вернется…
Из леса до города мы добрались без помех. Яркула и Ирдик согласились остаться у меня до финала и посмотреть, ради чего вообще весь этот сыр-бор затевался. Кант сказал, что его коробка немного повреждена и он был бы не прочь пожить у меня пару недель, пока ее не починят и не доставят по почте. Не зря же НЕфилософ оставил у меня свои трусы и банные принадлежности!
С Севой пришлось повозиться. На следующий же день Яркула и Ирдик, в личинах милиционеров, проводили Севу домой и продекламировали его Марье героический эпос о том, как он, Сева, спас город от опасного рецидивиста, огрев его авоськой по голове, когда тот пытался ограбить киоск! Не знаю, поверила ли Марья или нет, но Сева заявился через два дня и сказал, что будет смотреть футбол вместе с нами. И пива принес в пластмассовых стаканчиках, заявив, что в бутылках он теперь не пьет, поелику увидел недавно передачу, в которой говорилось, что бутылочное пиво плохо влияет на здоровье. Я не стал уточнять, что пиво вообще не очень хорошо влияет на здоровье, не говоря уже о почках и мочевом пузыре.
И только Мусор по-прежнему не появлялся.
Вот так, собственно, все и завершилось. Мне восстановили окно и милицейских из ванной переправили в их участок, начисто стерев из их памяти события минувшего дня. Пару раз ко мне наведывался участковый с вопросами о соседе снизу, который, говорят, бесследно исчез, но я честно заявлял, что о его местонахождении мне ничего не известно. Я же в самом деле не знаю, где находится ад…
Когда раздался финальный свисток судьи, мы с Севой вскочили со своих мест и стали обниматься, хлопать друг друга по плечам и пить пиво.
Яркула и Ирдик недоуменно пожимали плечами.
— Не понимаю, в чем смысл этого их "мячика-ноги", — бурчал джинн, — Надо будет корешу рассказать, как его родственников пинают!
И в тот момент, когда я собрался предложить выйти на балкон и громко возвестить городу о победе, в дверь сначала постучали, потом позвонили. Причем довольно долго не отпуская кнопку звонка.
Было без четверти десять, и, направляясь к двери, я догадывался, кто это, кто сначала врежет по двери ботинком, забыв о звонке, а затем вспомнит и позвонит.
На пороге стоял Мусорщик. Его меховая заячья шапка покоилась где-то на затылке. Пальто было расстегнуто, обнажая свитер. Из-под воротника свитера валил густой пар. Мусорщик тяжело дышал.
— Эти у тебя? — спросил он, кивая головой в коридор.
— Ты прекратил обижаться? — спросил я.
— Брось ты! Какое обижаться! Это я для вида сказал! Мне нужно было срочно покинуть ваше прелестное общество. — Мусорщик засопел, переводя дух.
И тут только я заметил, что его вторая рука завернута куда-то за спину. В тусклом свете новенькой лампочки у лифта Мусорщик отбрасывал две тени. Одна его, а вторая, поменьше, того, кто стоял за ним.
— Кто там у тебя? Очередной пришелец, которому надо непременно отмахнуть башку?
— Не время для шуток, — пропыхтел Мусор. — Дай-ка пройду.
И, оттеснив меня могучим плечом к стене, он прошел по коридору в комнату.
— Сам полы мыть будешь! — беззлобно крикнул я ему вслед, но разглядеть, кого Мусор повел за собой, не успел.
Я быстро пошел за ними.
Карл Давидович Мусорщик стоял в центре комнаты, лицом к графу Яркуле.
За руку мой давний друг и знакомый держал молоденькую девочку, лет пятнадцати, в полушубке и в шапочке. Где он ее раздобыл и как ему удалось уговорить ее прийти на встречу с вампиром и джинном, навсегда останется для меня загадкой, но девочка смотрела на выпирающую челюсть Яркулы скорее заинтересованно, нежели с испугом.
— Ну, знакомьтесь! Это Лена, моя дочь! — сказал Мусорщик, выдохнув последние остатки совести, и стянул с головы шапку. — Когда отправляемся?
Ноябрь 2003 —январь 2004 г.
Примечания
1
Если вы когда-нибудь видели кровожадного голодного вампира, который ест поросенка в яблоках, то вы меня поймете. — Прим. автора