Каприз судьбы: Жюли забросило в Жози.
Зоя глядела на разлегшееся на полу тело, как домохозяйка на протухшую камбалу. Если бы не бдительное присутствие банды, наверняка лягнула бы разок.
Наследник зубоврачебной практики Макс Воробьев пытался добраться до пульса друга, нащупать — убедиться. Зубастая Жози тому препятствовала.
— Да убери ты на хер свою шавку!! — зарычал обеспокоенный Колян. — Боря сегодня грудью о руль саданулся, а она здесь скачет, как по матрасу!!
Невесомая Жюли-Жози пружинисто подскакивала, Косой всерьез переживал за ребра.
Завьялов встал на колени перед остервеневшей собачонкой, представил, в каком кошмаре очутилась путешественница Жюли, поняв, что занесло в собаку. Что все происходящее в «Ладье» совсем не соответствует формату… За крайним столиком у бара «ложи» нет муженька в известном теле хроно-личности. Все вообще — н е т а к.
Есть от чего сойти с ума.
— Жюли, — позвал негромко.
— Мою собаку зовут «Жози»! — гневно поправила Карпова, притопнула ногой, едва не отдавив пальцы, устроившегося на полу дедушки.
— Жюли, — не обращая внимания на вопль, негромко, прямо в трясущееся собачье ухо, повторил Завьялов. — Вы с Кешей нарвались на циклопов. Тебе н у ж н о быть с Зоей, мы позже вас найдем. Будь умничкой.
Рассчитывать на благоприятное развитие романа в подобной нервной обстановке — думать нечего. Карпова глядела на развалившееся тело взбешенной фурией-собственницей, которую обокрали, подло предали: собственная собачонка променяла на перепившегося бугая!
Да и было б на какого бугая! Вначале этот экземпляр изображал разудалого купца — всем выпивку заказывал. Потом вообще — на пол завалился от прыжка крохотулечки Жози…
Фу. Просто — фу и тьфу! Зоя снова разозлено притопнула ножкой.
…Вначале, когда Завьялов только приседал, Жози чуть-чуть оскалилась, прижала уши.
Как только дяденька в очках заговорил, позвал… — расслабилась. Стояла, прядала пушистыми лопухами и тихонечко тряслась на тонких лапках. Розовых в коричневую пятнышку. Юбочка и кофточка, расшитые сверкающими штучками, сверкали, как сбрызнутые слезками или дрожащими капельками росы. Вид у собачонки был такой разнесчастный, что Завьялов устыдился недавнему неприятию тщедушного представителя семейства псовых.
Разумные коричневые глазки собачонки слезились совершенно по-человечески. Жози вздохнула всем крошечным тельцем… Легла на грудь тела-Кеши, как на свежую хозяйскую могилу и заскулила.
Душераздирающее зрелище! Чувствительные девушки — пластырь и антибиотик — застыли, приготовились расплакаться…
После чего плавно возникал намек на примирение и шумное застолье банды с красотками гламурным, а так же и лечебными…
Все испортила рассудочная Цирцея, протолкнувшая сквозь скульптурную группу сочувствующих бодигарда Карповой.
— А ну-ка, дядя, расступись, — прозвучал над головой Завьялова глухой басистый приказ.
Борис не успел ничего понять; на крошечное червячное тельце упал широченный, как одеяло пиджак охранника…
Тут отметим, что в запарке бодигард позабыл убрать из кармана некий тяжелый предмет. Предмет чувствительно треснул бессознательное тело по лбу.
Иннокентий очнулся в момент, когда, бешено вырывающуюся из пиджака Жюли снимали с его груди. Опомнился не сазу. Вначале поглядел на толпу, взирающую сверху вниз, нашел глазами Борю…
— ЖЮЛИ-И-И-И!!!
В нос тела-Иннокентия тут же воткнулся указательный палец мадемуазель Карповой:
— Не вздумай, дорогуша, предъявлять права на м о ю собаку. Эту собаку, щенком, подарил мне папа. Понял?! Все документы — в наличие, общаемся только через адвокатов.
«Браво». Борис Завьялов с колен смотрел, как Зоя Карпова разгибает тонкую сильную талию, откидывает волосы назад:
— Алеша, за мной. — Бодигард с Жюли в охапке, поскакал за гневной фурией. — Девочки, я уезжаю.
— Зойка, я с тобой, только с барменом расплачусь! — информировала белобрысенькая чудачка.
— Вообще-то, у нас наверху столик заказан, — задумчиво проворковала Цирцея-Сабина.
Не поименованная брюнетка смерила бильярдную компанию взглядом. Толи попрощалась, толи пригрозила.
— Ну надо же… Мы вообще-то поужинать приехали… И в боулинг…
Насмешливо тряхнула волосами и тоже двинулась в кильватере у прочего гламура.
— Обалдеть какая чикса, — произнес Коляня и причмокнул.
Верные всегда и всюду «медицинские» подружки заинтересовались на предмет конкретики. Вадик протянул телу-Кеше руку, предлагая, наконец, подняться: