«Ну, Лев Константинович, ты и кукловод!»
«Знай наших, Боря. Учись, пока со мной».
«Пейзанка» восхищенно поглядела на улыбающегося дяденьку, кивнула и понеслась исполнять роль и предписания.
— Пойдемте, Ольга Александровна. Как ни печально, мне придется уходить.
— Через окно?! Лев Константинович, нам придется подняться еще на один пролет, кабинет заведующей на втором этаже, а это высоко — метров шесть, не меньше!
— Пойдемте, Ольга Александровна, пойдемте… — Генерал ловко увел взволнованную женщину из гримерной. Леля быстро зашагала по коридору к лестнице. — Дверь кабинета, на сигнализации?
— Нет. Когда она здесь, Верочка не сообщает на пульт… Ставит только после ухода.
— Замечательно.
Ни в коридоре, ни на гулкой лестнице им не попалось ни души. Ольга Александровна подвела генерала к высокой массивной двери, развела руками:
— Не знаю, как вы здесь…
Лев Константинович присел на корточки перед замком, пробормотал:
— А ну-ка, что у нас здесь имеется… Ага. Пара пустяков, не волнуйтесь, Ольга Александровна. — Ловко разогнул две шпильки, придал им нужную форму… Поковырялся секундочку… — Порядок. Проходите.
Леля смотрела на «хорошего друга» внука Бори уже не просто с изумлением. В глазах стоял вопрос: «Вы кто такой, Лев Константинович?!»
Генерал чуть наклонил голову набок, усмехнулся:
— Ваш внук, Ольга Александровна, не может подружиться с гадким человеком.
Леля опомнилась, подарила Константиновичу взгляд с авансом — давно не встречала человека, способного меня удивить несколько раз подряд за десять минут… И вошла в просторный кабинет заведующей массовой культурой очага.
На подоконнике цветы стояли. В горшках и вазе. Лев Константинович резко распахнул тяжелые шторы и тюль, через пышные растения поглядел вниз…
«Высоковато, — признался альфа-интеллекту. — Если спрыгнем, можем заработать компрессионный перелом…»
Потапов переставил на письменный стол горшки и вазу. Ошеломленная головокружительной скоростью развития событий Леля глядела на него, даже не пытаясь скрыть фантастического впечатления. Лев Константинович разительно отличался от ее знакомых. По виду — преуспевающий пенсионер, по сути…
Кто — по сути?
Загадка. Волнительная головоломка. Первозданный, необыкновенно мужественный ребус.
Константинович распахнул стеклопакет, свесил голову вниз, поглядел на стену: «Порядок, Борька».
«Какой порядок, дядя Лева?!»
Внизу, метрах в полутора от подоконника проходила узкая полоска лепнины. Ширина — и кошка упадет!
В трех метрах от окна к гладкой стене прилипла железная противопожарная лестница. Генерал прикидывал, как до нее допрыгнет, оттолкнувшись от лепнины.
«Ну что же… Лева-скалолаз… припомним молодость? попрыгаем?.. Расслабься, Боря, не мешайся».
Прежде чем влезать на подоконник, Лев Константинович подошел к взволнованной Леле, взял ее пальцы, поднес к губам…
— Я не прощаюсь, Ольга Александровна. Еще увидимся.
«Ромео и Джульетта, твою мать, — сцена прощания в спальне!! Ты еще, превосходительство, в любви признайся!!»
Щеки бабушки то бледнели, то пылали. Тонкие пальцы вибрировали в уверенной генеральской ладони…
«Лев Константинович!! Не забывай, что э т о и я чувствую!! Фу! Фу! Она моя БАБУШКА!!!»
«Закрой глаза и отвернись».
Генерал невозмутимо выпустил пальцы народной артистки, приложив два пальца к виску — откозырял, и полез совершать подвиги.
— Будьте осторожны, Лев Константинович!
Борис внял совету и мысленно зажмурился.
Он чувствовал, как ловкое, когда-то знатно тренированное тело контрразведчика легко перевесило ноги с подоконника на улицу. Подтягиваясь на руках, спустилось вниз: носки ботинок нащупали выступающую глиняную полоску… Прошагали, проскребли стену вправо на максимальную длину вытянутой левой руки…
Раз! левая рука отцепилась от края подоконника, придала толчок, помогая напружиненным ногам! Пальцы правой руки поймали рифленую железяку лестницы!
«Уф!» — Борис «открыл глаза». Они с Константиновичем висели на обратной стороне лестницы. Тело покачалось в воздухе, замелькали крашеные в черный цвет железные рейки — генерал молодцевато спускался на руках. С последней рейки спрыгнул вниз. Пружинисто присел…
Распрямился: из окна на него глядело потрясенное подвигами, восторженное женское лицо. Борис никогда не слышал, чтобы у бабушки бывали «приключения» с падающими из окон любовниками. Леля не доставляла беспокойства дедушке, считалась в окружении Завьяловых эталоном добропорядочности.