— Вы что!!! Вы что, Лев Константинович!!! — плутовски запричитала Нонна. — Убили, карау-у-ул, убили!!! Спасите, помогите, убива-а-ают!!
— Цыц, спирохета. Нишкни. Кеша, тебя тут не сильно повредили? — Заботливо поднимая Кешу с пола, Лев Константинович даже взглядом не повел на внука с распухающей челюстью.
Нонка продолжала голосить. Генерал подошел вплотную, одной левой сжал надсаженное криком невесткино горло и, строго, пристально глядя в глаза, раздельно произнес:
— Еще раз здесь появитесь… Проверю на вас наградной ТТ. Понятно?
Вздернутая нонкина голова суматошно закивала. Потапов чуть сильнее сдавил сухое, хрипящее горло и, приблизив глаза вплотную, прошептал:
— Кто заказал вам выкрасть мемуары? Ну! Говори, пока жива!!
Нонна ошалело замотала головой, выпучила глазищи…
— Уральцев? — пристально вглядываясь в зрачки невестки, спросил Лев Константинович. — Ковалев?
На второй фамилии зрачки Нонны дернулись, расширились…
Генерал мрачно и удовлетворенно хмыкнул:
— Коваль, значит…, сука шелковая…
Перепуганная Нонка впилась взглядом, исследовала невероятно помолодевшее генеральское лицо; она узнавала и не узнавала деда. Крепкая, совсем не стариковская рука стискивала ее кадык, почти приподнимая тело над полом веранды. Нонна скребла ногами по доскам…
— Бери этого ушлепка, и чтобы я вас здесь не видел.
Потапов сплюнул. Отпустил. И руку о пиджак обтер.
— Вон пошли. Если матери про все расскажите — проверю пистолет.
Младшие Потаповы кубарем скатились с крыльца, приседая так, словно генерал уже прицелился, побежали к воротам, за которыми машину оставили…
— Ты как, Кеш? — вновь, с заботой поинтересовались и Лев Константинович и Боря.
— Головой о пуговицу треснулся, — поморщился Капустин. — Поглядите — крови нет?
Царапину, полученную от соприкосновения макушки с крупной пуговицей Роминого пальто, залили перекисью водорода. Иннокентий во время процедуры взволнованно ерзал и постоянно твердил:
— Лев Константинович, Борис Михайлович, нам надо уезжать! Нам надо срочно уезжать отсюда!..
— Не крутись, Капустин, — ворчали интеллекты. — Дай дело сделать.
— Лев Константинович! Ваши родственники видели меня и Зою! Они уже сейчас звонят в милицию!..
Генеральское тело закрутило крышечку на пузырьке с перекисью, невозмутимо произнесло голосом Потапова:
— Мои родственники, Иннокентий, телевизора не смотрят и газет не читают.
— А если случайно на наши фотографии наткнуться?!
— Навряд ли, Кеша. Им сейчас не до просмотра новостей, они сейчас в больничку поехали, вывихнутую челюсть ремонтировать.
— Вы уверены?!?!
— Практически. Они вас не опознали…, Зоя, ваше лицо Рома или Нонна — видели?
— Скорее всего — нет, — коротко подумав, ответила девушка. — Я лежала на диване, повернувшись к спинке.
— А в прихожей полутьма, — подвел итог Потапов. — Кеша, чем это у нас так пахнет?
— Ой! Картошка подгорает! Вода, наверное, выкипела!
За ужином, Борис Михайлович и Лев Константинович, не сговариваясь, позволили себе наливочки.
Завьялов помогал Зое управляться с ложкой и чашкой. Жюли привередливо обнюхивала каждый кусочек колбасы, предложенный ей мужем. Отведала едва-едва, зато вылакала целое блюдце воды со слабым раствором марганцовки…
После ужина, как повелось, Лев Константинович настоял на перекуре на веранде. В виду всех нервных перегрузок Завянь почти не сопротивлялся требованию о р г а н и з м а, позволил телу получить никотиновый допинг. Генерал блаженно растворился в глубинах сознания, ушел в тень альфа-интеллекта.
Жюли осталась с Зоей, на крыльцо вышел Иннокентий. Остановился напротив генеральского тела, дымно релаксирующего в плетеном кресле, взволнованно потер руки:
— Борис Михайлович…, сегодняшняя ночь может быть очень тревожной, — произнес, пристально вглядываясь в Завьялова, как будто пытаясь угадать — с кем конкретно он сейчас разговаривает.
— Боишься, что в тебе циклоп очнется? — ломая в пепельнице окурок, сказал Завьялов.
— Да. Очень. Прошла ночь не была «перелистнута»: вы и Зоя находились на пике развития отношений. Сегодня, как я подозреваю, мне и Жюли устроят ускоренную «перемотку». Время сна носителей ни привлекательно для путешественников. Жюли на время покинет тело собаки. Не удивляйтесь, если начнет лизать себя под хвостом и с тапочкой играть… Я — покину ваше тело, Борис Михайлович.