Бадди смотрел на свои пальцы. Потом поднял бледное лицо и поглядел на слонявшихся неподалеку музыкантов.
— Эй, ты… с гитарой… — хрипло произнес он.
— Я?
— Дай-ка ее мне!
Все начинающие анк-морпоркские музыканты относились к «Рок-Группе» с благоговейным трепетом. Гитарист протянул Бадди свой инструмент с таким выражением на лице, словно к нему с просьбой снизошел святой.
Бадди внимательно осмотрел инструмент. Это было одно из лучших творений господина Фендера.
Бадди взял аккорд.
Гитара звучала так, словно струны ее были сделаны из свинца.
— Так, ребята, в чем проблема? — осведомился подскочивший Достабль. — Шесть тысяч ушей ждут, когда же их наконец заполнят музыкой, а вы тут торчите?
Бадди вернул гитару музыканту и повесил на шею свою собственную. Затем взял несколько нот, которые, казалось, засверкали в воздухе разноцветными искорками.
— Но на этой я играть могу, — удивился он. — Да, могу.
— Хорошо, отлично, так иди и играй, — поторопил его Достабль.
— Эй, кто-нибудь, дайте мне гитару!
Музыканты, отталкивая друг друга, кинулись к Бадди со своими инструментами. Он взял пару из них на выбор и попробовал что-нибудь сыграть. Звук был не просто фальшивым. Назвать его фальшивым было бы высшей похвалой.
Путем нанесения очень сильных ударов по головам конкурентов делегация Гильдии Музыкантов расчистила для себя место у самой сцены.
Господин Клеть со злостью во взгляде воззрился на подмостки.
— Ничего не понимаю, — пробормотал он. — Обычная чепуха. Все то же самое. Ничего, кроме шума. Что в нем хорошего?
— Мы еще не слышали главной группы, — ответил Губошлеп, который уже дважды чуть не затопал в ритм ногами. — Э-э… А нам точно стоит…
— Мы имеем на это полное право, — перебил его Клеть и оглядел ревущую толпу. — Там какой-то мужик торгует сосисками. Кто-нибудь хочет? Сосиску? — Члены Гильдии дружно закивали. — Сосиску? Так. Нам три со…
Публика аплодировала. Причем совсем не так, как аплодирует нормальная публика — когда аплодисменты появляются в одном месте, а потом распространяются по всему залу. Здесь аплодировали все одновременно, так же одновременно все открывали рты и орали.
На сцене появился Утес. Он расположился за своими камнями и бросил полный отчаяния взгляд за кулисы.
Вышел Золто и прищурился от яркого света.
Этого оказалось достаточно, чтобы толпа взвыла еще громче. Гном повернулся и сказал что-то, но его слова невозможно было разобрать из-за воплей. Потом он замолк, видимо чувствуя себя несколько неловко, и аплодисменты постепенно стихли.
Пошатываясь, словно его кто-то подталкивал, на сцене появился Бадди.
До этого момента господин Клеть считал, что толпа вопит очень громко, но только сейчас он понял, что это было всего лишь одобрительным бормотанием.
Рев все не стихал и не стихал, а юноша просто стоял на сцене, опустив голову.
— Но он же ничего не делает! — прокричал Клеть в ухо Губошлепу. — Они аплодируют и орут, потому что он ничего не делает?!
— Не знаю! — прокричал в ответ Губошлеп. Со всех сторон их окружали потные, орущие, голодные лица. Делегация Гильдии Музыкантов ощущала себя сборищем атеистов, случайно забредших на святое причастие.
Аплодисменты не стихали, а когда Бадди поднял руки к гитаре, они даже усилились.
— Он ничего не делает! — завопил Клеть.
— Тут наши законы бессильны, — проревел в ответ Губошлеп. — Его пока не в чем обвинять, музыки-то никакой нет!
Бадди поднял голову.
Его взгляд был настолько внимательным, что Клеть даже вытянул шею, чтобы понять, на что так уставился этот пацан.
И ничего не увидел. Кроме пустого места справа от сцены.
Повсюду люди тесно жались друг к другу, но там, совсем рядом со сценой, оставался свободным клочок зеленой травы, который и приковал к себе внимание Бадди.
— А! А-а-а! И-и-и-и!..
Клеть зажал уши ладонями, голова его раскалывалась от грохота аплодисментов.
А потом постепенно, слой за слоем, аплодисменты стихли. Они превратились в тишину тысяч и тысяч людей, которая, по мнению Губошлепа, была куда более опасна.
Золто бросил взгляд на Утеса. Тролль ответил ему жуткой гримасой.
Бадди по-прежнему стоял и смотрел на публику.
«Если он не заиграет, — подумал Золто, — нам всем конец».
— Телега готова? — прошипел он незаметно подскочившему Асфальту.