— Ты почувствовала это? Ты почувствовала? — провизжала она.
— Но… Вы… Я… — захныкала фрейлина, пятясь назад, пока не уперлась в кровать и не рухнула на нее.
— Смотри на меня! На меня смотри, когда я с тобой разговариваю! орала, надвигаясь на нее, Кели. — Ты же видишь меня! Скажи, что ты видишь меня, или я прикажу тебя казнить!
В глазах фрейлины застыло выражение ужаса.
— Я вижу вас, — пролепетала она, — но…
— Но что? Что «но»?
— Я точно знаю, что вы… Я слышала… Я думала…
— Что ты думала? — отрезала Кели. Она уже не кричала. Слова слетали с ее уст, подобно жгучим ударам хлыста.
Фрейлина сжалась во всхлипывающий комок. Некоторое время Кели стояла, постукивая ногой об пол, затем мягко потрясла женщину.
— В городе есть волшебник? — спросила она. — На меня смотри, на меня.
Есть? Вы, девчонки, вечно тайком бегаете поговорить с волшебниками! Где он живет?
Фрейлина повернулась к ней заплаканным лицом. Все инстинкты ее существа кричали, что принцессы не существует, и бедной женщине пришлось подавлять их.
— Ах… волшебник, да… Кувыркс, на Стенной улице…
Губы Кели сжались в тонкую, как нитка, улыбку. Она понятия не имела, где хранится ее одежда. Но холодный рассудок подсказывал, что будет в тысячу раз легче найти платья самой, чем добиваться от фрейлины, чтобы та почувствовала ее присутствие. Принцесса подождала, внимательно наблюдая, как всхлипывания женщины постепенно смолкают. Затем фрейлина в растерянности огляделась вокруг себя и поторопилась прочь из комнаты.
«Она уже забыла меня», — подумала Кели. Посмотрев на свои руки, она нашла их вполне материальными.
Тут, должно быть, замешана магия.
Проблуждав некоторое время, она нашла гардеробную. Принцесса принялась открывать один шкаф за другим и рыться в них, пока не нашла черный плащ с капюшоном. Он оказался достаточно просторным, чтобы можно было с легкостью набросить его поверх одежды. Покинув комнату, она помчалась стрелой сначала по коридору, затем вниз по черной лестнице, предназначенной для слуг.
Последний раз нечто подобное она испытывала в детстве. То был мир шкафов с постельным бельем и голых полов, по которым беззвучно ступали официанты.
Кели двигалась по нему, подобно привидению, которое все никак не может распрощаться с землей. Она, разумеется, имела представление о помещениях для слуг. Представление это было такого же характера, какое большинство людей имеют о водоснабжении или канализации: так, где-то на задворках сознания валяется запылившаяся картинка. И принцесса была вполне готова снизойти до признания того факта, что, несмотря на довольно сильное внешнее сходство (по ее мнению), слуги, должно быть, обладают какими-то отличающими их друг от друга чертами, по которым самые близкие и дорогие люди могут их, предположительно, узнать. Но она никак не была готова к зрелищам, которые открылись ее взору сейчас. К примеру, Могхедрон, управляющий винными погребами, который прежде походил на рассекающий волны корабль, проплывающий по обеденному залу, сидел в своей кладовке в расстегнутой ливрее и курил трубку.
Пара горничных с хихиканьем пробежали мимо, не одарив ее ни единым взглядом.
Она прибавила шагу, осознавая, что каким-то непонятным образом находится на территории своего замка незаконно.
И это потому, невольно подумалось ей, что замок-то вовсе и не ее. Мир вокруг нее, шумный, со всеми заполненными клубами пара прачечными и прохладными кладовыми, жил сам по себе. Он ей не принадлежал и в ней не нуждался. Скорее, она принадлежала ему.
В самой большой кухне со стола она стащила куриную ножку. Кухня напоминала пещеру, и в ней было такое количество выстроившихся в ряды горшков и кастрюль, что все вместе, озаренные красными огнями печи, они напоминали броню гигантской черепахи. Кели внезапно пробила дрожь.
Воровство! Она стала воровкой! В своем собственном королевстве! А повар тем временем глазами такими же глянцевыми, как копченый окорок, смотрел прямо сквозь нее.
Миновав конюшни, Кели выбежала к задним воротам. По сурово-неподвижным взглядам часовых можно было понять, что ее появление ускользнуло от их внимания.
Когда она оказалась вне замка, на улице, ее дрожь поутихла. Но Кели по-прежнему испытывала странное чувство, как будто она нагая. Это нервировало — быть в самой гуще людей, которые спешат по своим делам и не берут на себя труд даже посмотреть на тебя, тогда как весь твой предыдущий жизненный опыт говорит о том, что мир вокруг тебя вращается. Прохожие натыкаются на тебя и отскакивают в сторону, не понимая, во что же это они врезались. Не говоря уже о том, что приходится уворачиваться от экипажей.