— Всё хорошо?! — выражение моего лица не ушло от внимательного взгляда Никиты. — Не изображай из себя героя и лучше покажи, где болит! — строго произнёс он, дотронувшись до моей ноги. — Здесь?
— Может, скорую вызвать? — не унимался незнакомец. — Мне, правда, неловко, что так получилось…
— Иди уже отсюда, пока я держу себя в руках, — немного оголив лодыжку, прорычал Романов. — Так я и знал… — он тяжело вздохнул. — Не думаю, что обойдёмся без травмпункта… Нужно сделать рентген.
— Не обязательно, — пыталась храбриться я. — Может, лучше домой? Полежу, и всё пройдёт…
От мысли, что перед Новым годом я могла схлопотать перелом, внутри всё переворачивалось.
— Нет, не пройдёт, Люба! — встав, Никита огляделся по сторонам. — У одного меня не получится… Молодой человек, можете мне помочь?
Благодаря неравнодушию окружающих, через пять минут я уже сидела на лавочке, а Никита, заботливо сняв с меня коньки, аккуратно натягивал сапог на левую ногу.
— Нужно было ему морду разбить… — бубнил Романов, заботливо обматывая правую лодыжку своим шарфом. — Скорость он не подрассчитал! Счетовод чёртов…
— И что теперь? — еле сдерживая поток рвущихся наружу слёз, прошептала я.
— А теперь мы едем в травмпункт! — встав, на выдохе произнёс Никита. — Надеюсь, тебе будет удобно на моих руках…
Сказав это, он без предупреждения подхватил меня. Сначала я хотела завизжать — настолько страшно было. Но ужас, смешанный с щенячьим восторгом, буквально вынудил держать язык за зубами.
К счастью, ни травматологи, ни рентген не выявили у меня перелома. Но избежать частичного разрыва связок голеностопного сустава мне не удалось. Поэтому ближайшую неделю я должна была провести в кровати.
Глава 21
Домой я вернулась уже ближе к ночи.
Всё время, что мы находились в больнице, всю дорогу Никита не отпускал моей руки. Я никогда бы не подумала, что он может быть таким трепетным, таким ласковым… Даже до комнаты Романов нёс меня на руках.
— А если нас кто-нибудь увидит? — вцепившись в напряжённую шею, опасливо прошептала я. — Думаю, у твоих родителей будет много вопросов…
— Мне всё равно, — поднимаясь на последнюю ступень лестницы, ответил Никита. — Или, может, хочешь, чтобы я тебя отпустил?
— Нет! — чересчур резко воскликнув, я отвела взгляд.
Теперь, когда на нас не было громоздкой верхней одежды, все мои ощущения во сто крат усилились.
Крепко держа в своих объятиях, Никита порождал во мне новые, ещё неизвестные ранее чувства. От властных прикосновений мужских ладоней к моим бёдрам нежная кожа изнывала от желания, как можно на дольше продлить этот сладостным момент.
Испытывая невыносимое томление, я не могла контролировать себя. Грязные мысли, зарождающиеся в невинном сознании, заставляли щёки гореть от смущения. И мне заставить их молчать…
Но, нет. С каждой секундой я отдавалась им всё больше.
— Если не прекратишь так дышать, боюсь, до твоей кровати мы не дойдём, — остановившись рядом с дверью, тихо произнёс Никита.
— Почему? — робко спросила я.
— Потому что на моей нам будет удобнее спать, — он нагло ухмыльнулся. — И не только…
Это прозвучало настолько пошло, что я, выручив глаза, невольно замерла.
— Расслабься, Птичка, — Никита был явно доволен моей реакцией. — Не принимай всерьёз. Я просто шучу…
Сказав это, он толкнул дверь.
Господи, как же неловко я себя сейчас чувствовала. С одной стороны, несмотря на мои желания, ещё недавно крутившиеся в голове, я была возмущена. Мы были вместе всего ничего! А тут такие грязные намёки. Но с другой…
От одной только мысли о ночи с Никитой в груди всё переворачивалось, а сердце так яро билось, что легко заглушало полный духоты внутренний голос.
Когда моя спина коснулась мягкого покрывала, Никита наклонился и нежно поцеловал меня в лоб.
— Спокойной ночи, королева несчастья, — с нежностью смотря на меня, Никита коротко вздохнул. — Надеюсь, тут-то с тобой точно ничего не случится… — он ласково коснулся волос. — Не переживай, домашних я завтра предупрежу… Попрошу Антонину Семёновну принести завтрак в постель, — легко коснувшись моих губ, Никита выпрямился. — И пожалуйста, пока меня не будет рядом, не спускайся на первый этаж: не желаю, чтобы с твоей ловкостью к разрыву добавился ещё и перелом.
Мне ужасно не хотелось его отпускать. Душа ныла от осознания, что нам придётся прощаться. Но и держать Никиту я не могла…
— Спокойной ночи, мой супергерой, — опечаленно прошептала я. — Я буду по тебе скучать…
Никита ничего не ответил, лишь мягко улыбнулся и вышел из комнаты.
Этой ночью я очень плохо спала: лодыжка невыносимо болела, а ещё чесалась ушибленная щека. Я не выспалась от слова совсем… Поэтому утром я была похожа на перезревший помидор — помятая и отёкшая. К счастью, Никита не решился ко мне зайти… Зато ближе к девяти в мою комнату ворвалась Елена Яковлевна.
— Любочка! — с тревогой воскликнув, она села ко мне на кровать. — Никита мне всё рассказал! Как так получилось? Неужели этот мальчишка не мог тебя поймать? Как вот теперь твоим родителям в глаза смотреть…
— Со мной в порядке, — невольно взяв её за ладонь, я виновато улыбнулась. — Не переживайте вы так! Маме я ещё ночью написала. А папе не нужно об этом знать. Через несколько недель я буду как новая.
— Если потребуется хороший врач — ты только скажи, — Елена Яковлевна ласково гладила меня по руке. — У наших друзей прекрасная клиника.
— Спасибо, конечно, — я коротко покачала головой, — но не нужно. Меня вчера осмотрели…
— Прости, милая. Я бы с радостью поухаживала за тобой, но не могу — столько дел, — в её голосе слышалось искреннее огорчение.
— Ничего страшного. Сегодня, завтра отлежусь, а потом буду сама бегать по дому. Вот увидите!
Мне было не по себе оттого, что я заставила Елену Яковлевну волноваться.
— Хорошо, — вздохнув, она встала с кровати. — Надеюсь, ты, правда, скоро поправишься. Не люблю, когда дети болеют.
Когда Елена Яковлевна ушла, я решила доковылять до ванной. Мало того что вчера мне не удалось умыться, так ещё и зубы почистить не смогла.
После водных процедур я чувствовала себя гораздо лучше.
Практически добравшись до заветной двери в свою комнату, я не заметила Антонину Семёновну, поднимающуюся по лестнице. Видимо, все беды мира в одночасье решили обрушиться на мою несчастную голову… Горячий чай, заботливо заваренный старушкой, через секунду оказался на моей груди.
— Любочка, как же так… — кинув поднос на пол, запричитала Антонина Семёновна. — Я не думала, что ты так внезапно выйдешь…
— Антонина Семёновна, не беспокойтесь, — рефлекторно сняв футболку, я начала дуть на грудь. — Лучше принесите что-нибудь холодное… Пожалуйста.
Это было не столько больно, сколько неприятно.
Пока старушка убежала на кухню, я продолжала стоять в коридоре, яростно обмахивая обожённую грудь футболкой. И надо же было именно в этот момент Никите подняться по лестнице.
— А что ты тут делаешь? — заворожённо смотря на меня, прошептал он. — Да ещё и в таком виде…
— Ничего! — воскликнула я, попытавшись прикрыть ладонями грудь. — Отвернись, сейчас же!
Но Никита не собирался отворачиваться.
Буквально через несколько секунд он уверенно приблизился ко мне и, не думая, впился в губы поцелуем. Я настолько опешила, что сначала просто оцепенела… Но потом, когда ловкий язык Никиты проник в мой рот, совершенно обезумела и отдалась страсти.
Волна наслаждения, прошедшая от пальчиков ног до макушки, вынудила опустить руки, обхватив горячую шею.
Я, словно умалишённая, поддалась умелой мужской ласке и совершенно забыла и про ожог, и про несчастную лодыжку.
Никита не стал церемониться. Ловким движением подняв на руки, он понёс меня на кровать. Когда замёрзшая кожа спины соприкоснулась с махровым пледом, я невольно потянула Романова на себя.