Дора смущенно улыбалась, — Мне Сандра о вас много рассказывала. — Обо мне? Рассказывала? — Глория посмотрела на Сандру, перевела взгляд на Дору, некоторое время помолчала и полушутливо спросила, — Что же она наговорила вам обо мне, вероятно небылиц? Девушки рассмеялись.
«Странно, — думала Глория, — она такая тихая, невозмутимая… Сандра имеет несколько иной вкус; впрочем, как и я». «Весёлая, жизнерадостная», — думала в свою очередь Дора,
«точно такая же, как Сандра. Они, наверное, хорошие подруги».
Девушки сидят за столом, накрытым на троих. Бутылка сухого вина, ломтиками нарезанная ветчина на блюде, цитрусовые и яблоки… Разговор как-то не очень клеится. Глория берёт гитару. Она играет тихую задумчивую мелодию. Мелодия грустная и красивая. И каждая из девушек думает в это время о своём. Сандра вспомнила мужа, с которым они разошлись полгода назад. Ей стало обидно за себя. Грусть заполонила сердце. Всё — не так… Дора думала о Рейне. Слишком сильно она любила его, слишком, что бы вот так, легко распрощаться. А их последняя встреча в Австрии? Дора невзначай скользнула взглядом по рукам Глории, по её лицу…, — Невероятно, — шепнула она, наклонившись к Сандре, — я впервые слышу эту мелодию, а кажется, как будто всегда её знала. Сандра кивнула головой, однако ничего не ответила. А Глория играла и думала о своем. С детства она была общительной, но друзей никогда не имела. Она была одинока среди людей, они же этого не знали. Она всегда пыталась понять, что стоит между нею и людьми. Но так до сих пор и не уяснила себе этого. Когда другие чем-либо увлекались, она принимала самое живое участие, но, познав это «что-либо», замечала в нём никчемность — весь интерес пропадал, и она шла заниматься тем, что было ей по душе.
Вновь задавалась множеством вопросов, которых, порой не могла разрешить. И вот — эти мысли закружились суматошным вихрем, заставляя вновь и вновь пытаться понять себя…
Вечером в комнате стоял садом. В сизом дыму светился фонарь на стене, велись нескончаемые разговоры, споры, внезапные взрывы смеха покрывали музыку. Глория и Дора сидели на кровати.
— Мне очень нравятся картины Сандры, — глаза Доры светились от возбуждения, давали знать о себе выпитый кларет и, вероятно сама тема разговора.
— Так, её считают одной из самых лучших художниц в академии. И все преподаватели пророчат ей большое будущее. Она показывала свой «Туман»? — Да. — Именно в этом пейзаже — вся суть Сандры, и в нём она выразила себя, как нельзя лучше. Картина будет выставляться в салоне искусств… Очень красивая вещь. Горы нарисованы, так, что ощущаешь тепло исходящее от них после жаркого дня и, в то же время, они такие… — Глория на мгновение замолчала, подыскивая слова, — … мужественные… и туман, едва одел вершины…»
— А твоё что-нибудь будет на выставке? Глория пристально посмотрела на Дору, словно, взвешивая, чего в той больше: искреннего интереса или игры. Тон Доры казался несколько наигранным. Помолчав, она ответила, — Да. Но я — портретист. — Ты писала портрет с Сандры? — оживилась Дора.
— О, нет, с неё я не писала. Дора удивленно вскинула глаза на Глорию. — Да-да. Не писала, — поспешила заверить Глория, — даже в голову, как-то не приходило. Ну, довольно о нас с Сандрой.
А вы чем занимаетесь? Они обе ещё путались в обращении друг к другу, пытаясь перейти на «ты», но, время от времени, возвращаясь к «вы». — Как и вы — студентка — филолог, только.
На ночь сдвинули две кровати вместе, чтобы уместиться всем троим.
Дора не спала. Что-то тревожное, беспокойное гнездилось в душе и терзало её.
Рядом ровно дышала Глория. «Странно, уже два часа прошло, а она даже не пошевелилась, — думала Дора, — как может человек спать не ворочаясь?» Прошло ещё некоторое время. Рука Глории легла на талию Доры, — ты не спишь? Дора увидела в темноте два тусклых блика гзаз Глории.
— Нет.
— А я спала. Проснулась. От чего не знаю. Обычно не просыпаюсь. Что-то, как будто тяжелое парит в воздухе. — Возможно, ты почувствовала то, что чувствую я. — Тебе плохо? — Глория придвинулась к Доре. — Да. «Зачем я сказала», подумала Дора, «сейчас начнется, а что
случилось? почему, да как..? кто?.. Фу, ненавижу расспросов». Она ждала. Однако, расспросов не последовало. Глория молчала. Дора, лишь почувствовала её теплое дыхание у себя на шее.
— Вообще-то, неприятно, когда не знаешь, что будет завтра, — прошептала Глория. «Она угадывает мои мысли» — мелькнуло у Доры. — Да, — ответила она, — очень.