Как раз в это время Константину Эдуардовичу попалась под руку программа испытаний на звание учителя уездной школы, и он тут же решил сдавать экзамен экстерном и заняться педагогической деятельностью.
ГЛАВА II
УЧИТЕЛЬ В БОРОВСКЕ
Молодой Циолковский готовился к экзаменам с большой тревогой. Разумеется, дело было не в основных предметах, — в этом отношении он чувствовал себя совершенно уверенным: недаром же он неустанно учился в течение пяти лет. Главная трудность заключалась в так называемом «законе божьем» — обязательном предмете, состоявшем из основ библейской и евангельской мифической «истории», катехизиса, описания богослужений и тому подобных религиозных «наук», которыми в царской России забивали головы как учащихся, так и педагогов.
«Мне как самоучке, — вспоминает Циолковский, — пришлось сдавать «полный экзамен». Это значило, что я должен был зубрить катехизис, богослужение... и прочие премудрости, которыми я раньше никогда не интересовался. Тяжко мне было долбить наизусть ектении, порядок богослужения и другие никчемные премудрости»[13].
Константину Эдуардовичу, который и в церковь-то никогда не заглядывал, все это было слишком уж противно, и он попросту опасался скандала на экзамене.
С волнением вошел Циолковский в день экзаменов осенью 1878 года в здание одного из рязанских училищ.
— Что, уже начали экзаменовать? — опасливо спросил он у швейцара.
— Вас только и дожидаются, — ответил тот, насмешливо оглядывая взволнованного посетителя в заплатанной блузе.
Первым был как раз экзамен по «закону божьему», ибо провалившийся по этому предмету уже не допускался к дальнейшим испытаниям. Циолковский это знал, к тому же его очень смущала глухота. Растерявшись от волнения, он сначала просто ничего не ответил, затем, собравшись с духом, благополучно выдержал грозный экзамен. Остальные предметы сошли гладко, и через несколько дней Циолковский получил право занять должность учителя в одном из уездных училищ министерства народного просвещения.
Особенно радовался отец, полное примирение с которым уже состоялось к тому времени.
Переписка о назначении тянулась долго, несколько месяцев. В ожидании Циолковский вновь возвращается к наброскам по космической навигации и, оформляя свои идеи, сопровождает их первыми подсчетами[14].
В самый разгар зимы 1879 года получилось, наконец, назначение в Боровск. Закутанный в простой дубленый полушубок, Циолковский отправился на санях в дорогу.
Небольшой, окруженный обширными лесами, от которых он и получил свое название, живописный городок Боровск расположен на крутом берегу несудоходной реки Протвы, притока Оки. Несмотря на свой почтенный возраст — около шестисот лет, город ничем особенным не был замечателен. В своих древних укреплениях, от которых сохранились лишь следы, Боровск видел и Дмитрия Донского, и лже-Дмитрия, и поляков. В описываемые годы это был довольно глухой уездный городок, насчитывавший около десяти тысяч жителей. Здесь-то и начал свою педагогическую и творческую научную работу Константин Эдуардович Циолковский.
Значительная часть населения города занималась отхожими промыслами, главным образом огородничеством под Москвой, расположенной всего в восьмидесяти километрах от Боровска. Поэтому на несколько месяцев в году городок пустел. Казалось, при таких условиях очень легко можно было найти квартиру. Но Константин Эдуардович вскоре убедился, что у Боровска есть своя отличительная особенность. Большинство жителей были старообрядцами и нетерпимо относились к «табачникам» и «щепотникам», как они презрительно называли всех, принадлежавших к официальной православной церкви и крестившихся тремя перстами — «щепотью». Дабы не осквернять свои жилища, владельцы предпочитали попросту заколачивать их на время отсутствия. Хотя Циолковский табаку никогда не курил и религиозными дебатами не занимался, все же он долго не мог найти подходящую квартиру.
В конце концов он поселился было у одного из старообрядцев. Но когда, занимаясь вопросами биологии, учитель повесил на стенах своей комнаты большие рисунки, изображающие внутреннее строение человека, его скелет и т. д., — хозяин квартиры пришел в ужас от таких «богомерзких» изображений и отказал ему от квартиры.
И снова пришлось Циолковскому начать скитания по городу.
Поиски жилья привели его к оригинальному человеку, домохозяину Соколову, скромная, но блиставшая чистотой квартира которого очень понравилась Константину Эдуардовичу. Е. Н. Соколов в свое время окончил семинарию и получил духовный сан. Но лишенный, очевидно, протекции начальства, он был посажен на голодный паек священника в городке, где подавляющее большинство жителей были старообрядцами и потому не пользовались услугами представителя официальной церкви. Тогда Соколов, человек по природе энергичный, занялся вместо духовных треб педагогической деятельностью и вскоре сделался заправским педагогом, работая в школах пригородных, не старообрядческих селений и давая уроки в семьях местной интеллигенции. Соколов рано овдовел, и хозяйство в доме вела единственная дочь его Варя.
13
К. Э. Циолковский, Черты из автобиографии, стр. 8. Сборник, изданный Калужской юбилейной комиссией в 1932 году к 75-летию К. Э. Циолковского.