Подготовка к побегу Софи держалась в строгой тайне от людей, работавших у Блоссома. Но цирковые звери узнали о ней на следующее же утро. О’Скалли, Хрюкки, Бу-Бу, Тобби и Скок не утерпели и рассказали все своим друзьям. Конечно, большой беды в том не было, потому никто из людей не говорил по-звериному.
Когда встало солнце, Джон Дулиттл первым делом потен к господину Блоссому сказать, что вынужден уехать ни несколько дней по личным делам. Вернувшись от хозяина цирка, он застал всех своих зверей сидящими в кружок в фургоне. Для пущей таинственности звери разговаривали шепотом. Мэтьюз Магг пристроился на ступеньках.
— Ну как, доктор? — спросил Мэтьюз. — Что вам сказал господин Блоссом?
— Он согласен, — ответил доктор. — Я уезжаю сегодня же вечером. По правде говоря, мне ужасно неловко. Ведь и обману его. Мне все эти уловки не по душе, было бы намного лучше действовать открыто, а не по-воровски.
— Может быть, и лучше, да только не видать тогда Софи свободы как собственных ушей, — возразил Мэтьюз. — Что до меня, то совесть меня не мучает. Ни капельки.
— Господин доктор, — вмешался О’Скалли, — все цирковые звери сгорают от любопытства и спрашивают, могут ли чем-нибудь помочь. Когда Софи должна бежать?
— Послезавтра ночью, — ответил Джон Дулиттл. — Когда цирк закроют, Мэтьюз потихоньку отопрет дверь в ее, загоне. Смотрите в оба, Мэтьюз, не дай Бог, кто-нибудь заметит, как вы возитесь с замком. Вас обвинят невесть в чем — хлопот не оберемся.
— Уж вы положитесь на меня, доктор. — И Мэтьюз гордо поднял голову и ударил себя кулаком в грудь. — Руки у меня ловкие и к замкам привычные, ни один не устоит.
— Господи, я просто сгораю от стыда, — признался доктор.
— Не вижу ничего плохого в том, что мы освободим Софи, — ничуть не смутился Мэтьюз.
— Это будет лучший цирковой фокус из всех, какие я только видел, — сказал Скок. Он встал на задние лапы и поклонился воображаемой публике. — Дамы и господа! А сейчас знаменитый чародей Джон Дулиттл, непревзойденный маг и волшебник, покажет вам фокус-покус-злых-хозяев-иадувокус! Живая тюлениха исчезает на ваших глазах!
— Конечно, вы правы, — вздохнул доктор. — Я ведь не ищу выгоды в обмане. Кто дал им право держать Софи взаперти? Вот бы их заставить плавать в грязной воде и для увеселения зевак ловить полудохлую рыбу!
— Бр-р-р! Какая мерзость! — передернул плечами Мэтьюз. — Я никогда не любил ни воду, ни рыб!
— Я уже рассказал все Софи. Вы откроете ей дверь в загоне и задние ворота цирка, — наставлял друзей доктор. — Софи переползет через улицу, а там, в доме напротив, я буду ждать ее. Дай Бог, чтобы у нас все сошло гладко, от этого зависит судьба не только Софи, но и всех тюленей на Аляске.
— А дальше? — спросил Мэтьюз.
— Сейчас главное — вывести бедняжку из цирка. А дальше мы с ней уж как-нибудь доберемся до моря. Конечно, путь туда неблизкий, к тому же нам придется скрываться. Однако будем надеяться на лучшее.
Звери наперебой просили доктора взять их с собой, особенно старался О’Скалли — он поскуливал и вилял хвостом. Но доктор был неумолим.
— Нет-нет, — говорил он. — Если мы все исчезнем в один день, хозяин заподозрит неладное.
В тот же вечер доктор отправился в путь «по личным делам», перед отъездом он разделил деньги, одну полонии у шил себе, а вторую оставил Мэтьюзу Marry, чтобы он мог побаловать Хрюкки сладкой репкой, а О’Скалли — ломтиком колбасы, да и остальные звери были не прочь время от времени полакомиться чем-нибудь вкусненьким.
Железные дороги в те времена были редкостью, поэтому доктор сел в почтовую карету и отправился в ближайший городишко. Там он снял номер в гостинице и пропел в нем два дня. На третий день, когда стемнело, он пешком вернулся в Ашби, где стоял цирк, и по темным пустынным улицам добрался до того дома, куда должна была приползти Софи.
Звери доктора с нетерпением ждали назначенного часа. Они волновались, а О’Скалли ну просто не находил себе места.
— Успокойся, — одернула его Крякки, — возьми себя в лапы. Ты же знаешь, что доктор всегда добивается своего.
И вот последний посетитель ушел из цирка. Ворота заперли, артисты разошлись по своим фургонам. Бу-Бу уселась на крыше зверинца и вертела головой по сторонам. Она уже условилась со слоном и другими животными, что если кто-то из людей заметит побег, то они по ее сигналу поднимут шум. Хрюкки устроился около фургона Блоссома и не спускал глаз с двери.
Взошла полная луна, и, хотя все фонари в цирке погасли, было светло как днем. Конечно, такая ночь не очень-то подходит для побега, но что было делать? Надо было срочно спасать тюленей на Аляске.