— А ну!.. Так.
Всё было кончено. Татауров, не дав Соснину опомниться, захватил его сзади, падая на спину, уронил на себя (сколько раз они репетировали этот приём в Чухонской слободе!) и, резко выскользнув, навалился на него.
Дюперрен не успел даже наклониться. Он весело поднял руку Татаурова…
Верзилин отдался на волю толпы, и его, как щепку, зажали и вынесли на улицу.
Он пересёк круг света и вышел к оврагу. Пахло зеленью и сыростью. Внизу журчал ручеёк. Сверкали звёзды. Топая французскими каблуками по деревянным мосткам, пробежали две девушки. Приняв его за борца, замедлили свой бег, фыркнули в рукав…
Всё стихло. Погас свет над цирком.
Верзилин устало прислонился к перилам.
Из темноты возникла огромная фигура Татаурова.
— Ефим Николаевич, — заговорил он возбуждённо. — Положил. И всего на восьмой минуте. А ведь он один из самых сильных…
— Я рад, рад, — перебил его Верзилин. — Я так и знал, не сомневался… Ради этого мы с тобой и жили эти полгода. Вот и первая победа, теперь — всё впереди. Теперь они пойдут одна за другой…
— Я думал, будет труднее… А совсем не трудно… Мне на тренировках с вами больше доставалось…
Верзилин усмехнулся. Темнота заговорщически скрыла его
усмешку.
12
Пять вечеров подряд Иван Татауров и Иван Сатана укладывали на обе лопатки своих противников.
После пятой победы Дюперрен набавил Татаурову по рублю за встречу и вывесил по городу афишку: «Сегодня и ежедневно молодой талантливый борец Иван Татуированный».
Шестая встреча была нелёгкой. Негр Бамбула оказался опытнее других. Но к двенадцати ночи был уложен и он.
Верзилин перестал нахваливать своего ученика, боясь, что парень зазнается. Он по–прежнему держал Татаурова в чёрном теле и не давал поблажек: обливания, зарядка, тяжёлый саквояж — всё осталось по–прежнему. Он позволил ему лишь по две бутылки пива за обедом, но зато исключил чай. Пиво парень пил при Верзилине, в бильярдной.
Около Татаурова уже тёрлись какие–то потрёпанные парни; девицы с порочными личиками строили ему глазки. Верзилин упорно пресекал все знакомства.
В седьмую встречу Иван эффектно сунул носом в опилки толстяка и, пока тот отплёвывался, перекинул его через себя на ковёр. Накрашенная девица с пышным бюстом поднесла Татау–рову букет черёмухи, в котором лежало приглашение на свидание. Верзилин безжалостно изорвал записку.
После восьмой победы Ивана Татуированного овация публики была неистовой.
Сам Иван Сатана, наблюдавший за схваткой из прохода, демонстративно обнял соперника на глазах у зрителей.
Наконец в городе появились рекламы: «Решающий матч: Сатана — Татуированный».
Перед матчем Дюперрен пригласил к себе Татаурова для переговоров, заставив этим Верзилина насторожиться. Чтоб меньше нервничать, он решил побродить по городу.
Второй день по утрам выпадал тёплый дождик, и в воздухе стоял терпкий запах тополей. Вообще в городе поражало обилие деревьев — тополей, лип, берёз, клёнов. Подле одноэтажных деревянных домиков цвели рябины и черёмухи. За высокими заборами виднелись розовые яблони. Буйно росла трава; даже на центральных улицах она наступала на дорогу, пробиваясь между булыжниками мостовой, ложилась на деревянные тротуары. Цвели жёлтые одуванчики.
По дворам бродили продавцы угля, точильщики ножей, шарманщики с громоздкими ящиками на одной ноге. На улицах сидели убогие люди с морскими свинками, вытаскивающими счастье. Нищие толпились у папертей.
Проехал опрятный парень с бочкой на телеге, остановился подле покосившегося домика — оттуда вышла женщина, набрала в вёдра воды; он написал мелом на дверном косяке двойку, лениво поехал дальше.
Перед казённым заведением целовались два мужика.
В расщелине кирпичей на массивных воротах, подле каменного льва, росла тоненькая берёзка. Свежевыбеленная стена тянулась на полквартала. Пристрастие вятичей к каменным заборам бросалось в глаза. Заборы напоминали о крепостях — словно жители готовились к длительной осаде. Были и настоящие крепости — с башнями и бойницами. По крайней мере, две из них Верзилин видел: одна на горе, вокруг кафедрального собора, другая — внизу, вокруг монастыря.
По склонам паслись козы; на глиняных уступах сидели старухи с вязальными спицами в руках; голопузые ребятишки ползали по горе. Босые девушки поднимались вверх, неся тяжёлые вёдра на коромыслах.
Под горой желтели крошечные комочки цыплят. Бесновались псы, прикованные к будкам. Будки своими размерами напоминали дома, а дома напоминали будки.