Увековечить правду нужно,
Не упустив судьбу мою,
Иначе богу будет скучно
Читать историю твою.
И Люцифер, взмахнув руками,
Писателя послал домой.
Он, окруженный облаками,
В бреду упал на брег морской.
Старик очнулся лишь к закату,
В своей ладони он сжимал
За путешествие награду,
Дар от Него – перо-кинжал.
Он к дому бросился мгновенно,
Схватив пергамента листок,
Творить он стал самозабвенно,
Рождая к повести пролог.
Трудился днями и ночами,
Не зная отдыха и сна,
А за широкими плечами
Была тень демона видна.
Писатель слег в постель, он болен,
Но все равно, пока мог жить,
Он от оков хотел неволи
Изгнанника освободить.
Последний штрих – готова книга.
В ней правда, Люцифера суть.
Старик поверил, что от ига
Сумел спасти он князя грудь.
Но только пальцы ослабели,
Перо упало. Он погиб.
И слезы робкие посмели
Щек впалых очертить изгиб.
Свой труд окончив, стал свободен,
Его душа взлетает ввысь,
Ей теплый солнца свет угоден,
Ее манит чужая мысль.
Навстречу духу сквозь сиянье
Милейший ангел прилетел.
Какое странное молчанье,
Не видно тишине предел.
Душа писателя не верит:
Вот ангел, юный и смешной,
Круги над ним пустые мерит.
Откуда он ему знаком?
Прекрасное лицо, улыбка,
Не злой пугающий оскал.
Но здесь не может быть ошибки,
Из ада сын звезды восстал!
Цирк Грехов
Поэма
На небе темном в час полночный
Луна тоскливая поет,
И свет свой кремово-молочный
Из пустоты и мглы плетет.
Вновь ветер в переулках черных
Танцует вальс с самим собой
И в лабиринтах улиц темных
Тревожит путников покой.
По крышам дождевые капли
Стучат чуть слышно в тишине,
Молчат колодезные цапли,
Молчат малиновки во сне.
И ливня томная соната
Баюкает простых людей,
Что спину горбят до заката
Для блага их государей.
Вода холодная смывает
Обиды, злость, порок и бред,
И жители вновь забывают,
Что принесли кому-то вред.
Наутро все пройдут печали,
С собой их капли унесут,
И те, кто вечером страдали,
Теперь в душе мир обретут.
Дома серьезные устало
Глазами-окнами глядят,
Как у притихшего причала
Две кошки рыжие сидят.
Им нравится волны спокойной
Приятный шорох – дивный звук,
И капель дождевых нестройный
Непрерывающийся стук.
Тяжелый вздох порывом ветра
Отправит кошек рыжих спать,
Задует фонари, без света
Оставит город почивать.
Лишь тихое воды журчанье,
Лишь еле слышный плач дождя,
Лишь звезд таинственных мерцанье
И только ожиданье дня.
***
Среди сего блаженства ночи
Под колыбельную луны
Бездомный мальчик свои очи
Сомкнул, дабы увидеть сны.
Кудрявый Аполлон-ребенок
В лачуге старой и пустой
Проводит вечера. Спросонок
Под утро, съев сухарь простой,
Идет на рынок; у прохожих
Срезает тихо кошельки,
Сворует помидор пригожий,
Сгоревшей палки угольки,
Да на реке лицо и руки
Водой холодною умыв,
Веревкой подвязавши брюки,
Домой бежит, еду добыв.
Там голод утолив едва ли,
Он с нетерпением в глазах,
Все вспомнив страхи и печали,
Рисует сажей на стенах.
Покрыты с потолка до низа
Они крестами от угля,
Изображенье черной ризы –
От самой двери до угла.
Мальчишка ведь не знает, что он
Так вынужден сам вспоминать,
Поэтому, незнаньем скован,
Под вечер он ложится спать.
Но непригожая погода
Вдаль гонит все его мечты.
Ребенок лет восьми от роду
Хорошие не видит сны.
Как схоронил отца и маму,
И, память отбелив свою,
Решил, что там не место хламу,
Забыл погибшую семью.
Душа – потерянная птица,
Ей нет давно пути назад,
Но хочется ей возвратиться,
Покинуть сей замерзший ад.
***
Вновь сны коварные жестоко
Ребенку не дают уснуть,
В кошмарах людям одиноко,
Им хочется в мечтах тонуть,
Вот только каждому дорога –
Свой бесконечно древний путь,
Над ним лишь занесешь ты ногу,
Назад нельзя уж повернуть.
Милейший мальчик выбор сделал,
Он позабыть решил все то,
Что по ночам углем и мелом
Теперь рисует под окном.
Ведь странна память человека:
На миг забыв, кто ты таков,
Спустя полвека, четверть века
Вдруг тяжесть ниспадет оков,
Проснется жизни осознанье,
Перед глазами промелькнет
Туманное воспоминанье,
И память снова оживет.
Однако мальчик по рисункам
Своим никак не мог понять,