— Он спросил, хочешь ли ты, чтобы и в твоей жизни появилась радость.
— Конечно, хочу, — ответил Джин, прошёл мимо чернокожего и скрылся за дверями из двойного стекла. — Я хочу чувствовать всё, что могу чувствовать.
Автобусная остановка была пуста, буфет и окошки были закрыты. Джин медленно прошёл цо вымытому выложенному кафелем полу и подошел к ряду запирающихся шкафчиков у дальней стены. И снова в его голове открылась какая-то дверка, и он начал вспоминать.
Он — маленький мальчик, ему лет восемь-девять, — его мать больше с ними не живёт, так что ему всё-таки скорее девять, — и сквозь окно своей спальни он видит звёзды. Ему захотелось пить, он встал и пошёл по коротенькому коридору, через большую спальню, в которой спал его отец, повернувшись на бок и тяжело дыша в сторону, его мраморно-белая спина как бы светилась в темноте.
Он дошёл до кухни и, не включая свет, достал стакан из шкафа. Потом открыл холодильник, налил себе молока из бутылки и пошёл обратно в комнату. Из-за того, что было темно и потому, что он на ходу пил из стакана и не смотрел вперед, он не заметил, что дверь из кухни в коридор была полуоткрыта, и налетел на неё. Он упал и выронил стакан, а когда попытался встать, мелкие осколки впились ему в руку.
Его крик разбудил весь дом, а младший брат прибежал на кухню. Рэй зажёг свет и разинул рот, он побелел, увидев Джина лежащего на полу в луже молока, смешанного с кровью.
Их отец закричал из спальни:
— Что там такое случилось?
— Джин ранен, — закричал в ответ Рэй. — Он сильно порезался. Его надо отвезти в больницу.
И в три часа утра они отправились в отделение неотложной медицинской помощи больницы Сент-Джона в Санта-Монике. Доктор, человек со слабой печальной улыбкой, уверенно сказал Натану Бёрку, закончив накладывать швы:
— С вашим сыном всё будет в порядке. Я дам ему таблетки от боли и целебную мазь.
— Он хороший мальчик, — сказал Натан Бёрк. — Оба мои сына — хорошие мальчики.
— Наша мама уехала от нас в том году, — сказал Рэй, и доктор с изумлением посмотрел на маленького мальчика, который держался за отцовскую руку. — Мой папа всё время грустный.
Джин сузил глаза и поднёс палец к губам, предупреждая младшего брата. Тут в палату зашла сестра в халате и маске. Глазами она показала врачу, что его ждёт следующий пациент. Продолжая улыбаться, он похлопал Натана Бёрка по плечу.
— Я должен идти, — сказал он. — Но думаю, всё изменится к лучшему.
Джин стоял напротив шкафчика № 212, ключ в правой руке жёг ладонь, а он думал, почему же это воспоминание всплыло из глубин памяти именно этой ночью. Возможно, это могло случиться из-за похожего освещения, таким же холодным светом горели, гудели и жужжали лампы в отделении неотложной медицинской помощи в больнице Сент-Джона. А может, потому, что стены были такого же бледно-зелёного цвета, или потому, что, как и в длинном больничном коридоре, два автомата тоже стояли рядом, в одном продавали сигареты, в другом — конфеты и жевачку.
Любой из этих фактов, а может, и ни один из них, решил Джин и, выдохнув, вставил ключ в замок. Он медленно повернул его, услышал мягкий щелчок и открыл дверцу. В шкафчике лежала большая металлическая шестиугольная коробка.
Джин взял её за ручку и, изображая делового человека, быстро вытащил коробку и закрыл шкафчик. Он прошёл половину пути до двери и тут услышал звук спускаемой воды в одной из кабинок туалета. Через секунду он увидел женщину с мрачным лицом в обтягивающих черных кожаных штанах, которая, покачивая бёдрами, вышла в коридор. Её глаза были подведены чёрным, а волосы покрашены в цвет ржавчины.
Звонким голосом она спросила:
— А ты не меня ждёшь, высокий парень?
— Нет, извини.
— Ты и не знаешь, что упускаешь. Джин оглянулся через плечо:
— Ты права.
Женщина улыбнулась, но на её лице отразилось разочарование. На улице Джин услышал, как чернокожий человек говорит: «…А на другом конце радуги вы найдёте вечную радость», — и снова шагнул в ночь.
Быстрее всего можно было добраться до Долины Смерти, продолжая ехать по пятнадцатой трассе, дальше к юго-востоку через Сан-Бернардино и Барстоу, — именно так Джин ездил к Мелани Новак в Лас-Вегас, только на этот раз он не выезжал за пределы штата Невада.
— После Моджайва мы поедем по четырнадцатой, — сказала Другая Элис, как только они выехали из города, теперь вокруг них была только пустыня. — Около Рэндс-бурга дорога станет двухрядной. Потом где-то миль через тридцать будет Фёрнис Крик, — объясняла она, сверяясь с картой, лежащей на её коленях. — Затем надо около часа ехать к северо-западу, через Мерсер и Шоиюн, к горам Панаминт. Возле Бэлларата дорога закончится, мы вылезем и пойдем пешком.