— И мне нравился. И Рэю, — сказал Джин. — Мы все комиксы бесплатно читали.
— Она хотела, чтобы я втихаря продавал порнушные журналы. Я не мог этого сделать, — сказал Натан Бёрк и покачал головой. Он немного помолчал, а потом дотронулся до руки Джина: — Давай, читай дальше.
А вот и моя фотография, на ней только я. Наверное, ты её помнишь. Она, как бы сказать… пикантная. Я на ней голая, то есть абсолютно голая. Я стою около окна в гостиной в нашем новом доме и пью кока-колу прямо из банки. Мы только что занимались любовью на диване, ты меня застал врасплох, когда я выходила из кухни. Утро понедельника — ты по понедельникам поздно уходил на работу, а мальчишки были в школе.
У меня на голове — воронье гнездо, но всё равно я хорошо получилась на этой фотографии, я улыбаюсь и выгляжу довольной. А помнишь, как мы эту плёнку печатали? Ты не хотел нести её в обычную студию проявки, потому что боялся, что тебя арестуют за порносъемки, как будто бы изображённая на ней обнажённая женщина, да не просто обнажённая женщина, а твоя жена, стоящая в своей собственной гостиной, — это порнофотография. В конце концов, я стала у всех спрашивать, и Мори Геллер дал мне адрес лаборатории, где её проявят и не зададут лишних вопросов. Теперь это кажется глупостью, но я понимаю, что тогда тебе нужно было быть осторожным.
Но прежде чем я опишу последнюю фотографию, я расскажу тебе то, что ты должен знать. Я знала о том, как ты живёшь последние двадцать пять лет, с тех пор как мы последний раз виделись в Лос-Анджелесе, когда мы вместе провели странный и непонятный день в «Никербокере». Понимаешь, я несколько раз разговаривала с Рэем, но не лично, а по телефону.
Джин остановился и поднял голову. На его лице выразилось полное недоумение. Натан Бёрк спросил:
— Ты что, не знал?
— Нет.
— Я тебе не верю, Джин. Ты с братом очень близок, да Рэй и не смог бы долго держать это в секрете.
Джин усмехнулся:
— Ты прав.
— Читай дальше, пожалуйста.
Я позвонила ему после того, как вышел «Умоляя о моей любви», который мне очень понравился. Я так и не верила, что он стал сценаристом, пока не увидела его имя на экране. Я очень удивилась и испытывала страшную гордость. Его номера не было ни в одном из телефонных справочников Лос-Анджелеса, так что я позвонила в Ассоциацию писателей и выдумала ucmovuio. Я сказал, что мы когда-то давно дружили или что-то в таком духе, и они дали мне его номер в Беркли.
Он был потрясён, услышав мой голос, и разозлился, действительно разозлился, он повесил трубку прежде, чем я договорила. Через несколько дней я позвонила снова, и мы минут двадцать разговаривали. Я ему ничего о себе не рассказала, сказала только, что живу на Восточном побережье, как оно тогда и было, а он никогда и не пытался узнать большего.
Я спросила, стоит ли мне звонить Джину, и он сказал, что нет.
Натан Бёрк спросил:
— Ты не хотел с ней разговаривать?
— Тогда нет.
— Почему?
— Потому что она бросила нас.
— Ты мог бы её простить.
— Я был не готов.
Рэй рассказал мне о своей жене, о том, что у неё были проблемы с выпивкой, о том, что и у него были проблемы с выпивкой. Конечно, я изумилась, узнав, что она убила человека и села в тюрьму. Когда она умерла, он позвонил мне и выплакался. Я приходила на похороны, но Рэй не увидел меня и так никогда и не узнал, что я была там.
На кладбище я видела Джина и твоего внука (потом Рэй рассказал мне, что тебя там не было, потому что ты оправлялся после сердечного приступа). Несомненно, Луи — симпатяга, но меня беспокоит, что он решил стать актёром. Это грубое ремесло. Я бы отговорила его от выбора этой профессии, но я знаю, что меня не было рядом, когда моим двум сыновьям был нужен совет.
Через год после похорон мы со Стэном приехали в Лос-Анджелес на Аквараму, это национальный съезд строителей бассейнов, и пока он выпивал в отеле, я взяла машину и проехала по знакомым местам. Я припарковала машину напротив нашего дома и стала думать о тех годах, которые мы провели вместе, о хороших и не очень временах. Я просидела там почти час и всё ждала, что ты выйдешь, но ты так не вышел.
И знаешь, это лучше, что мы помним друг друга по фотографиям. Понимаешь, о чём я? Мы немолоды больше, хотя я думаю, что ты и в старости очень даже ничего.
Но, хватит! Вот она, четвёртая, и последняя, фотография. Это снимок поляроидом Джина и Рэя, он был сделан на вечеринке четвёртого июля около дома Джина в каньоне Топанга. Они оба кажутся счастливыми и слегка пьяными, рука Джина — на плече Рэя. Рядом (она случайно попала в кадр) стоит очень симпатичная женщина, но её лицо слегка затемнено. Я знаю, что это Элис, невеста Джина. Рэй прислал мне эту фотографию вместе с длинным письмом после того, как самолет разбился. Он сказал, что Элис была замечательной девушкой, — я в этом и не сомневаюсь, я вижу, что она красива, — и что он никогда раньше не видел своего брата таким счастливым. Ему казалось, что чёрная полоса в жизни семьи закончилась и что в конце концов хоть один из вас нашёл хорошую девушку. Мне невероятно больно, что всё закончилось так, как закончилось. Я хочу, чтобы Джин был счастлив, и думаю, что в глубине души он это знает.