Он вынул из графина хрустальную пробку, налил в бокал вина и стал пить маленькими глотками, рассеянно крутя в пальцах ножку бокала.
Со стены кухни до сих пор свисали на веревках колокольчики для прислуги, оставшиеся со времен прежнего владельца. Под каждым была небольшая табличка: «Комната хозяина», «Комната для друзей», «Гостиная», «Веранда», «Зимний сад»… Когда-то можно было позвонить из любой комнаты, чтобы вызвать находящуюся в кухне служанку. Но вот уже много лет в доме никто не жил. Так или иначе, надежные слуги попадаются очень редко. Так же как надежные сотрудники. Проходит совсем немного времени — и они распускаются.
Не выпуская из руки бокал, Кош включил белый ноутбук. Два других портативных компьютера, черный и красный, чуть слышно урчали в режиме ожидания, как обычно соединенные с портативной спутниковой антенной, укрепленной на подоконнике.
— Фуллер?
— Да, это я, — ответил сонный голос.
— Это Алан Смит. Знаю, что уже поздно, но, надеюсь, я вас не сильно побеспокоил?
На самом деле такая вежливость была чисто формальной — Бартон Фуллер отлично знал, чем он рискует, проигнорировав вызов патрона в любое время суток. Видеосвязь была плохой — в основном из-за множества «глушилок», установленных самим Кошем, — но, по крайней мере, звук передавался четко, и повелительных нот в голосе Коша нельзя было не услышать.
— Вы никогда меня не беспокоите, — вежливо отвечал адвокат. Он встал рядом с видеокамерой, машинально потирая затылок. — Чем могу быть полезен, мистер Смит?
— Я по поводу той женщины, капитана моего судна. Она по-прежнему с вами?
— Я снял для нее комнату в Неаполе, в одном уединенном мотеле. Ее жалоба уже готова и оформлена как положено. Завтра утром мы едем в суд.
— Я хочу попросить вас об одной небольшой услуге.
— Я вас слушаю.
— Пол Беккер на самом деле ведь не сильно ей повредил, не так ли?
— Да, она не слишком пострадала. Но незаконное проникновение на частную территорию неоспоримо. К тому же я буду напирать на психологический ущерб, причиненный жертве, так что…
— Вообще-то у меня есть другая идея. Будет лучше, если последствия нападения будут видимыми.
— Видимыми?..
— Заметными, Фуллер, — уточнил Кош. — Очевидными… Кстати, — продолжал он нарочито рассеянным тоном, словно меняя наскучившую тему разговора, — ваш сын по-прежнему играет в бейсбол?
— Да, конечно… Но какое отношение…
Внезапно Фуллер замолчал. Мысленно усмехнувшись про себя, Кош подумал, что все поры на теле адвоката в один миг расширились от страха, источая пот.
— Но вы же не собираетесь попросить меня…
— Ну почему же? — со смехом сказал Кош. — Именно об этом я и хочу вас попросить! Вам всего лишь нужно будет взять бейсбольную биту вашего сына и сделать так, чтобы жалоба вашей клиентки стала вполне обоснованной.
— Я не могу этого сделать.
— Ах вот как? Может быть, вы предпочитаете, чтобы я передал некоторые из моих видеозаписей вашей жене, вашим родителям, друзьям, коллегам? Например, ту, на которой вы дрочите на шестилетнюю индонезийскую девочку? Или ту, на которой мальчик вас содомирует искусственным членом? Я могу также выложить эти видеозаписи на свой сайт, впридачу к другим столь же неординарным сюжетам. Что вы об этом думаете, Фуллер?
Адвокат снова умолк на некоторое время.
— Хорошо, я выполню вашу просьбу, — наконец проговорил он.
— Удачи, — сказал Кош и отключил соединение.
Затем выключил все три ноутбука, убрал с подоконника спутниковую антенну и сложил все это первоклассное оборудование в дорогие фирменные чехлы. Пора было отсюда сваливать. Взрывная команда, которая прибудет в дом после его отъезда, уничтожит все следы его недолгого пребывания здесь. Для паука настало время переместиться в другую часть паутины.
Он улыбнулся при мысли о малышке Мэдисон, которая мирно спала в своей уютной комнатке в родительском доме, еще ничего не зная о том волшебном мире, который он, Кош Чародей, скоро ей откроет.
Но до этого нужно будет сделать еще одно, последнее, дело.
Кош, насвистывая, спустился в подвал.
— Шон? — позвал он. — Шо-он, это я! Я вернулся!
Он отодвинул стальной засов на двери.
— Не бойся, это будет очень быстро, обещаю. Ты даже не почувствуешь боли. Я просто…
Конец фразы буквально застрял у него в горле.
В камере маленького Шона Рамона-Родригеса не изменилось ничего: железная кровать, старый грязный матрас, узкое окошко под самым потолком…