Вы растерянно оглядываетесь, вытираете потные ладони о мятый пиджак. В сердце у вас пустота. Вы спрашиваете себя, что же с вами теперь будет.
И не можете найти ответа.
Индейцы высадили меня в богемном квартале Майами — Саут-Бич (СаБи, как они его назвали).
Я шел мимо многочисленных бутиков и коктейль-баров, сунув руки в карманы пиджака. Несмотря на то что был понедельник — наименее располагающий к вечерним развлечениям день недели, — здесь тусовалось множество народу, в основном молодежи. Среди них выделялось довольно большое количество геев и лесбиянок: первые — в расстегнутых чуть ли не до пупа рубашках, вторые — в шортах и миниатюрных топах. Попадались драгдилеры и проститутки, охотящиеся за клиентами. Меня они тоже несколько раз окликали — кто-то на английском, кто-то на испанском. Некоторые приглашали выпить по стаканчику. Другие насмешливо фыркали при моем появлении — без сомнения, вид у меня был странный, и в этой толпе я казался чужаком. Один раз меня даже попытались ограбить. Я с угрожающим видом обернулся, надеясь, что воришка обратится в бегство, но вместо этого он посмотрел на меня вызывающе-наглым взглядом. Тогда я решил укрыться от греха подальше в каком-нибудь баре, изобразив беспечного пьяного идиота среди других таких же посетителей — благо что в этой роли не было ничего сложного. Зайдя в ближайший бар, я вынужден был заплатить за коктейль «Морской бриз» поистине астрономическую сумму — двадцать один доллар девяносто пять центов. Я просидел там около часа, чтобы, выйдя на улицу, уж точно не встретиться с давешним грабителем. Музыка грохотала на полную мощность, посетители танцевали, буквально повиснув друг на друге, что и без того усугубляло царивший в моей голове хаос.
У меня было ощущение, что я деградировал до животного состояния. Я бежал от опасности. Сейчас вот пришел на водопой. Мне хотелось видеть вокруг своих собратьев. Я мог только реагировать на происходящее и совершенно не в состоянии был задуматься о том, что может произойти в следующую минуту. У меня не осталось никаких ресурсов для поддержания жизни, я чувствовал себя несчастным и усталым. Вдобавок злился на себя за то, что потратил четверть имеющейся у меня наличности на какой-то дурацкий коктейль.
Я попросил сидящего за рулем индейца высадить меня поближе к Оушен-драйв, поскольку знал, что в этот час там всегда много народу. Я не хотел оказаться один поздно вечером в пустынном месте и с каждым шагом все больше углубляться в сумерки. Но сейчас понимал, что поступил неправильно. Лучше уйти от этой слишком уж разношерстной публики, пока не потратил свои последние деньги или же меня не пырнули ножом.
Я пересек шоссе и пошел по пляжу в надежде найти укромный уголок, где можно будет отдохнуть, а если повезет — то и поспать пару часов, чтобы восстановить силы.
Шум, доносившийся из клубов на набережной, стихал, по мере того как я уходил все дальше. Над головой шуршали пальмы, кроны которых слегка покачивались под ночным ветром. Я старался дышать глубоко и ровно. Затем разулся и пошел по песку босиком. Один раз попалось на глаза подходящее место, где можно было бы прикорнуть, но оно оказалось уже занято: там сидели два подростка-наркомана, как раз готовящихся принять очередную дозу: вены у них были перетянуты жгутами, в руках они держали шприцы. Завидев меня, один из них выхватил нож и жестом велел мне убираться. Я переместился ближе к огням набережной и снова пошел вдоль нее.
В конце концов я почувствовал, что больше идти не в силах, и, наплевав на все опасности, решил провести хотя бы одну эту ночь как человек. Пусть даже после этого денег у меня совсем не останется.
И отправился на поиски отеля.
Поиски продолжались долго.
Я обошел с десяток отелей, прежде чем сделать грустный вывод: ночлег в цивилизованных условиях в этом городе был мне не по карману. Когда я попытался было торговаться с хозяином одного отеля, он только усмехнулся и молча указал мне на дверь. Желание вынуть из бумажника кредитку и расплатиться ею нарастало во мне с каждой минутой, становясь неодолимым, — но, учитывая легкость, с какой копы находили меня до сих пор, сделать это означало самому накинуть петлю себе на шею.