— Мне в самом деле очень жаль, — тихо произнес Фуллер. — Но вы должны меня понять… Я… у меня не было выбора… Клянусь вам…
Коул пробормотал что-то неразборчивое.
— Я подмешал в воду снотворное, — пояснил Фуллер. — Вы ничего не почувствуете. Обещаю вам. Кто-нибудь отыщет мальчика. Но не вас. Не вас…
Фуллер отдавал себе отчет, что говорит почти со слезами в голосе. Он находил это ужасным и смешным одновременно. Боль в груди становилась все сильнее. Он замолчал, брызнул под язык «Изомакспрей» из аэрозольного мини-баллончика и перевел дыхание. Мотор снова барахлил, напоминая ему о себе. Фуллер подумал, что он слишком толст, слишком дрябл, и на него навалилось слишком много проблем. Перед ним быстро промелькнули знакомые образы жены и сына, потом персональный кабинет… Боль немного уменьшилась, но дышал он по-прежнему тяжело, как носорог. Он не знал, сможет ли пережить то, что ему предстоит сделать.
— Мне очень жаль, — прошептал Фуллер еще раз.
С трудом поднял инспектора Коула и перебросил его тело через борт.
Затем стал наблюдать, как оно погружается в воду.
Глава 80
Конни отсутствовала вот уже десять минут, и никто другой вместо нее не появлялся.
Я бродил по комнате, пытаясь найти себе какое-нибудь занятие. Проверил обе двери, но они оказались заперты. Наконец снова сел.
Порывшись в карманах, я обнаружил там два мобильника и выложил их на стол. Может быть, проверить автоответчики? Полиция, скорее всего, на время оставила меня в покое, так что, если они меня и вычислят, это ничего не изменит.
Я включил свой телефон, втайне надеясь на сообщение от Клэр.
— У вас шестьдесят новых сообщений, — объявил механический голос. — Ваш список переполнен.
Черт возьми!
Я начал слушать сообщения одно за другим.
— Здравствуйте, это Марсия Майерс из «Неаполь дейли ньюс». Мы хотели бы взять у вас небольшое интервью по поводу…
Так, ладно. Следующее.
— Доктор Беккер? Здравствуйте, это Найджел Баррето из «Майами геральд». Что вы можете сказать о…
Черт!
— Здравствуйте, это Дон Вайзман с телеканала «Фокс ТВ». Мы хотели бы…
Это продолжалось минут двадцать: журналисты, пациенты, коллеги… Некоторые выкрикивали оскорбления, другие открыто угрожали, какой-то тип молился о моем спасении, многие женщины плакали. Никого из них я не мог вспомнить. Откуда они взялись?
Неужели мой номер телефона оказался на главном развороте журнала «Тайм»?..
В этом потоке сообщений оказалось лишь несколько от моих старых друзей и ни одного — от жены.
Я вздохнул и перешел к мобильнику Коша. Здесь оказалось только одно сообщение.
— Пол? Это Кэм.
Сердце у меня подскочило.
— У меня мало времени, — торопливо заговорил Кэмерон. — Надеюсь, ты выпутаешься. Я чувствую себя идиотом, говоря в эту дурацкую машинку, но это единственный способ связаться с тобой без риска. Ну так вот. Случились две вещи…
Я услышал шорох разворачиваемой бумаги.
— Во-первых, твой отец прислал тебе посмертное письмо. С приглашением на похороны. Жутковато, да? Мне тоже это показалось чертовски мрачным. И место более чем странное. Оно называется Джибсонтон. Я проверил по карте — действительно такое существует. Богом забытое местечко недалеко от городка Тампа. Туда не так сложно добраться, но об этом месте ходят всякие странные слухи… Если у тебя есть возможность зайти в Интернет, посмотри сам.
Затем он сообщил мне название кладбища и время, когда должны были состояться похороны.
Я прижал телефон к уху и торопливо написал все это на листке бумаги.
— Что касается второй новости, — прибавил Кэмерон, — она тебе не понравится…
Он перевел дыхание и продолжал:
— Это насчет волоса, который ты нашел на маскарадном костюме… Ты оказался прав — действительно выяснилось кое-что интересное…
Я замер.
— Этому волосу уже много лет. Волосяная луковица уцелела, но сильно повреждена, поэтому лабораторный анализ не дал стопроцентно точного результата. Эксперты решили провести ряд других тестов, чтобы убедиться наверняка. Есть особая процедура, специально для таких случаев: исследование митохондриального генома. Думаю, ты в курсе — она заключается в изучении митохондрий, взятых из разрушенных клеток, которые составляют структуру волоса. Эти органоиды очень прочные, они сохраняются и тогда, когда все остальное разрушено. Можно найти их в костях и зубах много десятилетий спустя после смерти… Митохондриальная ДНК имеет одну особенность: она исключительно материнского происхождения. И если имеется еще один образчик ДНК, можно провести сравнение…