Но какого рода эта связь? Семейная?
Кош — незаконный сын Джорджа Дента и Элеоноры?
Значит, не мать или отец, а оба моих родителя с самого начала окружали меня стеной лжи?!
Я тряхнул головой. В нее это явно не укладывалось.
Теперь я понимал, почему фармацевтические компании зарабатывают целые состояния на продаже снотворных.
Примерно через полчаса за мной пришли. Скудный завтрак, душ, одевание (мне оставили мою одежду вместо тюремной) — и вот, в бледно-сером свете раннего утра, я уже стоял на парковке, с наручниками на запястьях, в компании агента Мосса, Аарона Альтмана, Конни Ломбардо и сияющего шефа Гарнера.
Про него-то я совсем забыл.
Он приветствовал меня фальшивой улыбкой, горделиво выпятив грудь. Несмотря на то что он провел всю ночь за рулем, у него был вид триумфатора. Если бы сейчас вышло солнце, от сверкания ярко начищенной пряжки на поясе Гарнера наверняка можно было бы ослепнуть.
— Шеф Гарнер, — сухо сказал Альтман.
— Господин директор, — отозвался Гарнер, энергично пожимая ему руку.
— Вас будет сопровождать один из наших агентов, — сообщил Альтман.
— О, конечно, — все так же благодушно сказал Гарнер, поворачиваясь к агенту Моссу.
— Я говорю об агенте Ломбардо, — уточнил Альтман.
У Гарнера вытянулось лицо.
— Женщина? Но… мне совсем не нужно, чтобы меня опекали. Беккер будет сидеть на заднем сиденье в наручниках. А чтобы его успокоить, если он вдруг начнет дурить, у меня есть вот это. — Он похлопал ладонью по кобуре, висящей на поясе.
Альтман смерил его взглядом:
— Отлично. Вы здорово изображаете типичного местного шерифа, рубаху-парня с акцентом Джона Уэйна. — Директор филиала ФБР небрежно взглянул на часы и продолжал: — Ну, хорошо. Итак, мисс Ломбардо едет в одной машине с вами, или мне вызвать машину сопровождения?
Лицо Гарнера сморщилось, словно он вдруг врезался в какую-то невидимую преграду. Он резко развернулся, сел в машину, положил обе руки на руль и больше не произнес ни слова.
Конни распахнула заднюю дверцу:
— Садитесь, Пол.
Я в последний раз обернулся к Альтману.
Лицо у него было непроницаемое.
— Удачи, — сказал он.
И мы тронулись в путь.
Некоторое время мы ехали в полном молчании.
Движение в это пятничное утро в северном пригороде Майами было на удивление плотным. Никто не проявлял особого почтения к полицейской машине — нас то и дело обгоняли с нарушением самых элементарных правил.
Сиденье подо мной обтягивала какая-то грубая синтетическая материя, напоминающая пластик. На ощупь она была неровной, словно гранулированной, это было неприятно. От переднего сиденья меня отделяло прочное матовое стекло. У меня возникло ощущение, что я сижу в огромных сотах.
— Вы знаете город под названием Джибсонтон? — громко произнес я в стекло.
— Не стоит так вопить, мы вас хорошо слышим, — ответил Гарнер. — Хотя, впрочем, говорить вам вообще не стоит. Лучше помолчите.
— Джибсонтон, недалеко от Тампы? — переспросила Конни.
Гарнер, должно быть, испепелил ее взглядом.
— Что? — спросила Конни. — Я не имею права говорить с задержанным?
— Правила требуют…
— Пожалуйста, смотрите на дорогу. Вам нужно будет остановиться на ближайшей бензозаправке.
Хихикнув, Гарнер сказал:
— Только не говорите, что вам уже захотелось пописать.
— Нет. — Конни указала на приборную панель. — У вас бак почти пустой. А после того, как мы проедем пункт оплаты дорожной пошлины, на протяжении шестидесяти километров не будет ни одной бензозаправки. Впрочем, если вы предпочитаете прогуляться пешком — дело ваше. — Она повернулась ко мне: — Так что вы говорили о Джибсонтоне?
— Вы знаете это место?
— Конечно. Я же вам говорила, что обожаю фильмы ужасов.
— А при чем здесь фильмы ужасов?
— Этот уголок — настоящий бестиарий. Культовое место для любителей страшных историй. Странно, ваш отец работал в цирке — и никогда вам не рассказывал о Джибсонтоне?
— Нет, — ответил я, слегка нахмурившись.
— Именно там многие бродячие цирки останавливались на зиму. Этой традиции, как минимум, полвека. Помните фильм «Под куполом самого большого в мире шапито»?
— Смутно. Так какая связь с фильмами ужасов?
— На самом деле большая часть бродячих цирков располагалась вблизи Сарасоты. А в пригороде Джибсонтона обитала не вполне обычная цирковая публика.