Глава
5
На мгновение я задерживаю дыхание, и все внутри меня восстает против того, что, я знаю, произойдет.
У меня звенит в ушах, так что, возможно, именно поэтому я на мгновение не понимаю шума — шарканье, похожее на звуки борьбы. Раздается скольжение ног, затем что-то ударяется о стену. Я слышу приглушенный крик, еще шаги, а затем ничего, кроме тишины. Мне удается повернуть голову лицом к двери, ожидая, кто там появится.
Неужели… Неужели Роджер упал?
Я могу только надеяться, но я знаю, что судьба не так добра ко мне.
Дверь снова медленно со скрипом открывается, и дерево ударяется о стену чердака так внезапно, что я бы вздрогнула, если бы могла. Я вглядываюсь в темноту, мое сердце неровно бьется, как пойманная птица, пока я жду, когда в дверном проеме появится его насмешливое лицо.
Только то, кого я вижу, — это не Роджер.
Нет, в проеме медленно появляется голова, отчего мои глаза расширяются при виде этого зрелища. Лицо закрыто жуткой маской, которая заставляет мое сердце биться еще неистовее. Она чисто белая, но в пятнах крови и грязи, как будто это антиквариат. Глаза широко раскрыты, черные дыры с порезами сверху и снизу. Щеки круглые, как яблоки, и ярко-красные, что приводит к жуткой улыбке с красными губами и крупными зубами. У него на лбу над тонкими изогнутыми бровями написано слово — Ха!.
Это ужасно, и пока я смотрю, лицо в маске наклоняется в сторону с издевательской ухмылкой. Мне следовало бы кричать и пытаться убежать, но, глядя на маску, я не могу удержаться от улыбки. Я впитываю каждую деталь, и что-то в этом успокаивает страх внутри меня, превращая его в чувство… безопасности. Это не то, что я привыкла испытывать.
Человек под маской ничего не говорит, но медленно, почти нежно, появляется большая рука и протягивается в полумрак чердака. Его пальцы растопырены и протянуты ко мне в приглашении. Кожа загорелая, как будто он провел несколько часов на солнце, ногти покрыты облупившимся лаком, кожа испещрена шрамами. Он такой несовершенный, в отличие от Роджера или той жизни, которую мы должны представлять. Может быть, это то, что успокаивает меня еще больше, поскольку боль, кажется, на мгновение утихает.
Он ждёт, молча протянув мне руку, и что-то во мне знает, чего он хочет.
Я должна решить.
Рука представляет собой шанс сбежать отсюда, избежать смерти, которая меня ожидает. Это мое решение. Я могу остаться и умереть, или я могу взять руку. Я не знаю, судьба ли послала этого человека или моя боль взывала к нему, но когда я смотрю в маску, я понимаю, что мне все равно.
Я не умру здесь.
Глотая кровь, мне удается перекатиться на бок, а затем на живот. На это уходят все силы, которые у меня есть. Стиснув зубы от боли, я хватаюсь за дерево и, не отрывая глаз от маски, тащусь вперед. Мои ногти ломаются, когда я вонзаю их в щели между половицами. Каждый мучительный дюйм только заставляет меня хотеть кричать, звук застревает у меня в горле, прежде чем он успевает вырваться, но я не останавливаюсь, оставляя за собой кровавый след. Звук моего волочащегося тела громко отдается в пустом пространстве, и он ждёт пока я буду бороться, рука неподвижна и терпелива.
Я зацепляюсь за что-то ногой, и это останавливает мое продвижение. Со стоном я медленно поворачиваю голову назад, чтобы увидеть раненую ногу, зацепившуюся за коробку. Я пинаю её, раз, другой. Стон вырывается из моего горла от боли, которая расцветает от движения, и когда моя нога свободна, я замечаю ярко-красные следы волочения по полу, тянущиеся от высохшей темной лужи, в которой я лежала.
Оборачиваясь, я вздыхаю с облегчением, когда обнаруживаю, что незнакомец в маске все еще тут, терпеливо ждет. Он не помогает, но и не уходит. В конце концов, ничего не бывает так просто. Он говорит мне без слов, что если я хочу жить, я должна бороться за это, и я буду.
Я продолжаю подтягиваться вперед, используя силу рук, несмотря на дрожащие мышцы. Я долго не продержусь, но я не сдамся.
Я тащу свое тело к свету до тех пор, пока не перестаю двигаться дальше. Когда я оказываюсь почти у его ног, он опускается на колени, протягивая ко мне руку поближе, как будто знает, что я не могу стоять. Из последних сил, что остались в моем умирающем теле, я вкладываю свою окровавленную руку в его ожидающую ладонь, держа карту джокера между моей кожей и его. Я даже не поняла, что она все еще была у меня, прилипшая к моей ладони от моей крови.
Кажется, что его улыбка становится только шире, и я знаю, что этот таинственный спаситель гордится мной.