— Добро пожаловать домой, vindica (с латинского защитница, мстительница). — Он хихикает, прежде чем поднять гигантскую ногу и неторопливо удалиться.
Хихикая, я поворачиваюсь, чтобы впитать все это, прежде чем потащить отца к ближайшей кабинке.
— Хочу раскрасить лицо, пойдем!
— Хорошо, хорошо, — говорит папа с улыбкой, прежде чем вытащить несколько банкнот из кармана брюк. Я оглядываюсь и вижу, как моя мама изящно прижимает сумочку к груди, застегивая кардиган, и в ужасе оглядывается на артистов. Игнорируя ее, я сажусь на черный трон с откидной спинкой, установленный рядом со столом, и широко улыбаюсь мужчине, одетому как скелет.
— Так, так, так, дорогая малышка. Во что мы можем тебя превратить? — он мурлычет, расставляя краски перед собой.
— О, скелет! Нет! Клоун! О, что угодно на самом деле. — Я чуть не подпрыгиваю от возбуждения. Я никак не могу определиться, поэтому предоставляю выбор мужчине.
Широко улыбаясь, он берет деньги у моего отца и хватает палитру и кисть, придвигая свой стул поближе.
— Поверь мне, я точно знаю, что делаю. Закрой глаза, дорогая малышка.
Я делаю то, что мне говорят, доверяя ему. Я ерзаю на стуле, но мужчина очень терпелив со мной, пока рисует, и когда он откидывается назад, закончив, моя мать вскрикивает и отворачивается. Мой отец только улыбается мне.
— Очень страшно, — говорит папа.
— Дайте мне посмотреть, — прошу я, и мужчина протягивает мне зеркало. У меня отвисает челюсть от искусства, которое он сотворил на моем лице.
Над дугами моих бровей торчат ярко-красные дьявольские рожки с драгоценным камнем на каждом кончике. Мой рот был расширен с обеих сторон таким же ярко-красным цветом, с большим количеством драгоценных камней в каждой точке. Бриллианты также обрамляют мое лицо, создавая форму сердца, которое заканчивается на подбородке и выгибается дугой между бровями. Мои глаза черные, с дымчатыми завитками, спускающимися на щеки.
Я выгляжу потрясающе.
— Мне нравится, — шепчу я.
— Хорошо, а теперь иди развлекайся, дорогая, — с улыбкой говорит гримёр. — Наслаждайся темнотой, которую ты найдёшь.
— Спасибо вам, — говорю я мужчине, прежде чем беру отца за руку и позволяю ему увести меня.
Следующий час мы проводим, исследуя окрестности, играя в игры и наслаждаясь небольшим шоу жонглеров.
— Слава богу, остался только один киоск, — шепчет мама, когда мы проходим между двумя палатками. Я игнорирую ее, предпочитая есть сахарную вату, но все равно ее слова огорчают меня. Все почти закончилось? Уже?
Поворачивая голову, я бросаю взгляд между палатками, когда мы проезжаем мимо, и вижу молодого парня в черном жилете и слаксах. Он печально разговаривает с огромным клоуном, его руки плавно двигаются в такт рассказыванию истории. Он выглядит таким нормальным, но кажется другим. Он странный. При виде него я сбиваюсь с шага, и отец подхватывает меня, чтобы я не упала. Не знаю как, но они, должно быть, чувствуют, что я наблюдаю. Когда они поворачиваются, и я встречаюсь взглядом с черными глазами мальчика примерно моего возраста, мое сердце почти останавливается. Он, красив, но он отворачивается, прежде чем я успеваю рассмотреть его поближе.
— Эмбер, не отставай, — отчитывает мама, когда я снова спотыкаюсь.
Отворачиваясь, я сосредотачиваюсь на своих шагах, не желая влипнуть в неприятности или чтобы день закончился преждевременно. Мы останавливаемся возле последней палатки, и даже мой папа смотрит с сомнением на ее внешний вид.
— Может, нам просто пойти домой? — предлагает он, почесывая свои седеющие волосы. — Что ты об этом думаешь, малявка?
— Ни за что, — заявляю я, прежде чем вручить ему свою сахарную вату, затем открываю закрытые створки. Табличка над дверью сообщает, что экстрасенс на месте, а также некоторые другие слова, которых я не понимаю.
Fata manus (с латинского Рукопись, mea fata in manus — моя судьба в моих руках)
Обстановка внутри палатки заставляет мои глаза расшириться. Холод снаружи исчез, и его сменило пряное тепло, которое окружает меня, когда я захожу глубже внутрь. Здесь темно, с потолка свисают свечи и фонарики, расставленные на всех доступных поверхностях. Вдоль стен полосами висят яркие ткани, а посреди всего этого стоит круглый стол, накрытый черной скатертью. Сверху на нем разложена колода карт.
— Есть кто-нибудь? — Смело зову я.
— Ну разве ты не храбрая маленькая душа? — раздается прокуренный голос. Женщина появляется словно из ниоткуда несмотря на то, что я не вижу ни одного движения занавеса. В отличие от других исполнителей, на её лице нет грима. Вместо этого на ней много темного макияжа, который только добавляет ей загадочности. Она одета в длинное черное платье, которое переливается на свету, и кольца украшают каждый палец. В середине ее лба есть татуировка в виде открытого глаза, и я загипнотизирована ею.