— Уроки? А чего пятку рассматриваете? Зачем шкилет с места стронули? Мало попало за него в прошлый раз? Забыли? — сказала нянечка и скрылась за дверью.
— Удав долго ещё выступать не сможет. На нем двадцать пять стежков сделали, — сказала Нина.
— Двадцать пять швов наложили! — поправил Павлик.
— Все равно выступать не сможет. Без аттракциона цирк открывать нельзя. Единственная надежда на «живого мертвеца».
— Что за «живой мертвец» такой? — удивилась Римма.
— Это такая комедия у Горького есть! — авторитетно заявил Ромка Смыкунов. — В театре шла в прошлом году. Наверное, её будут показывать и в цирке.
— В цирке пьес не показывают, это во-первых, — возразил Павлик, — а во-вторых, это не комедия, а драма, и не у Горького, а у Толстого, и не «живой мертвец», а «Живой труп».
— Хватит спорить! Не мешайте слушать! Так что это за «Живой труп»? — вмешался Валя Кадулин.
— Я сама не знаю. Очень опасный номер какой-то. Все очень волновались насчет гроба…
— Насчет гроба? — вытаращила глаза Римма.
— Ну да! Гроб, говорят, надо заказывать огромный. Дядю Проню в гроб зачем-то должны положить. Как операция кончилась, дядя Проня с бородатым побежали по мастерским. Закажут гроб — все будет в порядке, нет — сорвется сегодня премьера!
— Неужели сорвется? — сказал Ромка. — И с билетами плохо, между прочим. Папе один знакомый администратор с трудом пять билетов достал. И ещё один, шестой, достать, наверное, сможет… — добавил Ромка совсем тихо и посмотрел на Римму.
Римма отвернулась.
— Ничего! Прорвемся как-нибудь! — не унывал Влас.
— А хотите, я вам нитки покажу, которыми удава шили? Мне их подарил на память ветеринар, — вспомнила Нина.
— Показывай! — закричали ребята.
— Борька, дай портфель, пожалуйста!
Борька стремглав бросился за портфелем и задел стоящий на дороге скелет. Скелет оторвался от подставки и грохнулся на пол. Череп отлетел от остова, откатился к шкафу с заспиртованными зародышами и оттуда продолжал весело скалить зубы, а адамово ребро, к которому Аркадий Викентьевич красной тесемочкой привязал номер с роковым числом «333», сломалось пополам и валялось у окна-Ребята бросились к скелету. Быстро приладили на место череп, выпрямили позвоночник, расправили кости. Но что делать с обезображенной грудной клеткой? На месте адамова ребра зияла пустота. Нина подняла с пола обе его половинки и подала их Лешке. Жалобно звякнул об пол номерок с роковым числом… Лешка составил обе половинки.
— Осколочков не хватает, ищите! — приказал он. Ребята отодвинули в сторону парты и начали ползать на четвереньках.
— Скорее, скорее! — торопил Влас. — Вот-вот явится Аркадий Викентьевич!
— Нашел! — радостно завопил Ромка.
— Это замазка прошлогодняя от окна, вот что это! — едва глянув на Ромкину ладонь, определил Борька.
Леша раскрошил комочек пальцами, понюхал и сказал:
— Ищите дальше!
В углу, под окном, ребята обнаружили несколько кусочков от ребра. Лешка долго возился с осколочками, по-разному складывал и комбинировал их. Затаив дыхание ребята следили, как священнодействовал великий мастер.
— Скорее, скорее! — торопил Влас Лешку.
— Скорость нужна только при ловле блох! — огрызнулся Лешка.
Наконец Лешка аккуратно собрал в ладонь все осколочки и ссыпал их на стол, в одну кучку.
— Одного кусочка все-таки не хватает. Маленького, с ползуба величиной. Но это неважно. Он с внутренней стороны, никто не заметит…
— А место слома? — волновался Борька.
— Так зафугую, что комар носа не подточит… Только бы клей ребро прихватил. Это ведь не дерево, не глина, не папье-маше, не известка. Что же это за материал?
— Не знаем… — растерялся Борька.
— Это просто кость! — торжествующе воскликнул Лешка. — Значит, чем её склеивать нужно?
— Столярным клеем! — сказал Борька.
— Наивно! — ответил Лешка. — Столярный клей всегда заметен и кости может не схватить, известный клей под названием «гуммиарабикус» тоже не прихватит, мучной клейстер не подойдет, о резиновом и говорить нечего, о канцелярском и думать не приходится! Может, скажете, казеиновым? Отвечаю — нет! Обойным? Смешно! Картофельным клеем или крахмалом? Никогда!
— Какой же клей подойдет? — перебил доведенный до отчаяния Борька.
— А клей в данном и конкретном случае может подойти только один. Синдикон. Рыбий клей.
— Синдетикон! — поправил Павлик.
— Синдикон, синдетикон, все равно его нигде в городе не достанешь! — радостно заявил Лешка.
— Чему же ты радуешься, дурак? — рассердился Влас.
— Я знаю, где можно найти такой клей! — заявил вдруг Валька. — Знаю, лопни мои глаза! Только в одном месте он и есть!
— Где?
— У нэпмана одного. У него мой отец рыбий клей доставал, когда у нас поломался объектив от фотоаппарата. Отец рыбьим клеем приклеил даже стекло к железу. До сих пор держится!
— Говори скорей, где находится твой нэпман? — торопил Влас.
— За рынком… Там стоит его магазинчик. Чудный магазинчик! Вот увидишь, Борька, закачаешься!
— Да что за магазинчик?
— «Похоронные принадлежности».
Раздался взрыв хохота. Открылась дверь, и появилась нянечка Ариша.
— Так-то вы уроки учите?
Увидев около скелета Лешку Косилова со сломанным ребром в руках, она запричитала:
— Такой шкилет нарушили… Опять мне от Аркадия Викентьевича влетит за вас. Опять он на меня будет…
Борька с Валей быстро прошмыгнули в дверь.
Хозяин и гость ели воблу, пили пиво. Хозяин сидел без рубашки, с полотенцем на шее, время от времени утирая пот. Взяв рыбину за хвост, он колотил ею по столу, и от этого кожица снималась ну просто сама собой. Перед хозяином стоял жбан с пивом, около которого росла гора шелухи и обглоданных хвостов. Гость отставал от хозяина: его горка была намного меньше. Хозяин потянулся к жбану:
— Гляди-ка, незаметно опрокинули! Полстаканчика еле нацедишь…
— А может, хватит? Ограничимся?
— Что вы, что вы! Сейчас кликну хозяйку, она из подпола холодненького приволочет. Эй, Манечка!
— Сейчас иду-у-у, Ванечка, — отозвалась жена.
— А не захмелеем?
— С пива-то? А хоть и захмелеем — невелика беда! Да и положено выпить. За встречу. Редко захаживать стали, Сергей Михайлович! Нехорошо забывать старых друзей.
В комнату вошла Манечка — суровая на вид, худая женщина. Она приветливо улыбнулась Сергею Михайловичу, показав золотые зубы:
— Сейчас все сделаю. А вы пока в магазин пройдите и постойте вместо меня.
— Дело! — Хозяин утерся полотенцем и стал натягивать рубаху.
Проходя через мастерскую, в которой трудились несколько плотников и цветочниц, приятели остановились.
— Ну, какие пироги? — спросил хозяин у низенького старика с рубанком в руках.
— Какие пироги могут быть, когда еле управляемся, — ответил плотник. — Боюсь, не поспеем к сроку.
— Надо поспеть.
— И так стараемся.
— Что это такое? — спросил Сергей Михайлович, с изумлением разглядывая огромный гроб, над которым трудились плотники. — Для кого такая махина? Кто помер-то?
— Никто не помер, — громко расхохотался хозяин.
— Неужели для рекламы? Да он в витрине у вас не поместится. Баркас, одно слово — баркас.
— Ковчег, — согласился хозяин. — Нет, не для рекламы. На живого человека гроб делаем. Срочный заказ.
— Так для кого же он предназначается?
— Ни в жизнь вам не угадать! Для цирка! Сергей Михайлович рассердился:
— Тьфу! Не ожидал я от вас, Иван Пантелеймонович, что богохульству станете потакать. Нешто можно, чтобы публично измывались над религией? Будь он, анафема, трижды проклят, этот цирк! Каково вам будет, ежели в гроб наложат клоунов поганых либо собак ученых? Не стыдно вам будет?