Шпрех-шталмейстер подал директору большие ножницы. В оркестре затрещала барабанная дробь. Директор взмахнул ножницами и разрезал шелковую ленту.
— Парад-алле! — выкрикнул Али-Индус.
Оркестр грянул марш, распахнулся бархатный занавес, и на манеж вышли по четверо в ряду празднично разодетые артисты цирка.
Сандро и дяди Прони среди них не было.
— Траверсе! — скомандовал шпрех-шталмейстер.
Четверки распались на пары. Артисты шли навстречу друг другу. Описав по манежу круг, они снова оказались у занавеса.
Шпрех прочел торжественные стихи. Они кончались так:
— …привет! — нестройно гаркнули участники парада-алле и скрылись за кулисами.
Представление началось. Почти после каждого номера через барьер перелезала билетерша и преподносила артистам по букету цветов, очень похожих на тот, который получил директор. Зрителям и в голову не приходило, что цветы по приказу Глеба Андреевича совершали круг.
Номер сменялся номером. Всем очень понравилось выступление толстухи.
На манеж вынесли большой сундук. Появился вооруженный конвой с шашками наголо. В центре шла толстуха в арестантском халате. Руки и ноги её были в кандалах. Она изображала одесскую воровку Соньку Золотую Ручку. Навстречу толстухе направился Али-Индус.
— Желающих помочь заключить Соньку Золотую Ручку в ящик, собственноручно запереть его и проверить крепость замков попрошу на манеж! — объявил он.
Желающих нашлось много. Смущенно улыбаясь, они перелезали через барьер. Выбрав из них четверых, в том числе и Колю Плодухина, Али-Индус приступил к номеру.
На толстуху надели полосатый мешок, завязали его и, залив узел веревки сургучом, поставили на нем печать. Погрузив толстуху в ящик, закрыли его и заперли на несколько висячих замков.
— Раз! Два! Три! — произнес трагическим шепотом Али-Индус и громко пальнул из длинного пистолета. — Проверьте ящик!
На дне пустого ящика лежал скомканный полосатый мешок и тюремный халат. Сургучная печать была цела. Там же валялись кандалы. Зрители были поражены. Коля Плодухин, достав из ящика кандалы и халат, развел в недоумении руками.
— Я здесь! Алле! — крикнула появившаяся среди зрителей толстуха.
Вместо халата на ней было красное бархатное платье, все в драгоценных камнях.
И все-таки Борьке больше всего понравились клоуны. Белый клоун с напудренным лицом, одной черной бровью и ярко-красными ушами был одет в балдахин, расшитый блестками. Рыжий, в котором Борька без труда, несмотря на приклеенный большой курносый нос и лохматый парик, узнал дядю Доната, был в клетчатых засученных широких штанах, огромных ботинках и нескладном, с чужого плеча, пиджаке.
— Ха-ха-ха! — смеялся белый.
— Ты что, с ума соскочил? — спросил дядя Донат.
— Нет! Я просто вспомнил одну веселую загадку.
— Какую?
— А вот отгадай! У Ноя было три сына: Сим, Хам и Иафет. Кто был их отец?
— А я почем знаю?
— Подумай! У Ноя было три сына. Кто был их отец?
— Понятия не имею!
— Ну, вот тебе пример. У нашего барабанщика, — указал белый на оркестр, — есть три дочери: Вера, Надежда и Любовь. Кто их отец?
— Не знаю…
— Ну как не знаешь? Барабанщик.
— Правильно, барабанщик! — захохотал дядя Донат. — Как это я раньше не догадался! Ха-ха-ха!
— Ну, а теперь скажи, если у Ноя было три сына: Сим, Хам и Иафет — кто был их отец?
— Знаю! — снова захохотал рыжий. — Барабанщик!
Борька зашелся от смеха. Кепка его съехала набок.
— Хочешь, я угощу тебя шоколадом? — спросил у рыжего белый.
— Я не люблю шоколад! Я люблю манную кашу!
— Манной каши у меня нет, а вот печеньем угостить могу!
— А откуда оно у тебя?
— Я сейчас его испеку! Дайте сюда мою кухмистерскую!
На манеж вынесли столик, на котором лежали мука, сахар, яйца и другие продукты. Не было только кастрюли.
— В чем же ты будешь печь печенье? — удивился рыжий.
— В любой шляпе.
Рыжий поспешно спрятал свою шляпу за спину. Белый направился в зрительный зал, где ему охотно одолжили шляпу. Клоун вылил в неё два яйца, насыпал муки, добавил сахару и зажег свечу. Подержав шляпу над свечой, не переставая помешивать в ней палочкой, белый сказал: «Готово!» — и высыпал из шляпы на поднос целую горку печенья.
Шляпу вернули хозяину. Печеньем угостили зрителей. Борька с Власом печенья не получили и очень позавидовали Леше и Нине, которым досталось по штучке.
Белого срочно вызвали к телефону, и он ушел, запретив рыжему трогать кухмистерскую. Но рыжий заявил:
— Уважаемая публика! Я тоже умею жарить печенье! Я истеку целый пуд и угощу каждого! Дайте мне шляпу!
Все побоялись дать шляпу рыжему, а Борька не побоялся.
— Вот вам кепка, возьмите, дяденька! — крикнул он.
Рыжий взял Борькину кепку, уронил её на пол, быстро нагнулся за ней и поднял. В руках клоуна была уже не Борькина кепка, а другая, очень похожая.
Глаза Борьки и клоуна встретились. Клоун понял, что он неловко подменил кепку и что Борька заметил подмену. В первое мгновение Борька хотел крикнуть: «Так нечестно, дяденька, вы подменили кепку», но, увидев рядом глаза клоуна, ставшие на миг очень серьезными, передумал и чуть сощурился: «Не волнуйтесь, дяденька, не выдам!»
Клоун понял Борьку. Глаза его снова стали веселыми и озорными.
— Спасибо тебе за кепку, мальчик! — громко сказал дядя Донат и, подмигнув Борьке, перешагнул через барьер на манеж.
Никто ничего не заметил.
— Тра-ли-ля-ля! Тра-ли-ля-ля! — беззаботно напевал рыжий, выливая в кепку яйца.
Он швырнул в кепку и скорлупу:
— Вкуснее будет! Цирк хохотал.
Рыжий сыпал в кепку муку, сахар, соль, перец, горчицу — Борька смеялся вместе с остальными, но вдруг понял, что не имеет права смеяться. «Я же подведу артиста. Если бы это была моя кепка, я бы не смеялся, наверное…»
— Что вы делаете? — завопил Борька, скорчив обиженную физиономию.
Клоун посмотрел на него с благодарностью: «Так, так, молодец! Помогай мне, помогай!» — и громко крикнул:
— Как — что делаю? Печенье пеку!
Подбежав к барьеру, рыжий захватил несколько пригоршней опилок и швырнул их в кепку. Потом налил в неё из ведра воды и стал размешивать граблями.
— Отдайте мою кепку! — вскочил с места Борька. «Молодец, молодец, так, так!» — прочел он во взгляде артиста.
Клоун крикнул:
— Не волнуйся, милый мальчик, сейчас печенье будет готово! Отнесешь его бабушке и прапрабабушке!
Рыжий поднял кепку над свечой и, подержав немного над пламенем, перевернул. На поднос вылилось грязное месиво. Люди стонали от смеха.
«А что, если выбежать к клоуну и отнять кепку? — осенило Борьку. — Ещё смешнее получиться может…»
— Отдайте кепку! — крикнул Борька.
Рыжий с интересом наблюдал за Борькой. Тот осмелел и, перескочив через барьер, выбежал на манеж.
Цирк снова застонал от смеха. Из-за бархатного занавеса выскочили артисты. Такого ещё никогда не было.
— Отдайте кепку! — как поросенок завизжал Борька.
— Бей меня, бей, — еле слышно шепнул клоун. Мальчик задубасил по спине клоуна кулаками, стараясь, однако, ударить так, чтобы было не очень больно. Рыжий пустился наутек. Борька устремился за ним. Догнав дядю Доната, он вцепился обеими руками в его штанину:
— Отдайте кепку-у-у!
Рыжий отскочил в сторону. От гнева у него зажегся и замигал нос и поднялись вверх волосы. На манеже появился белый.
— Сейчас же отдайте мальчику кепку! — приказал он.
— Сейчас отдам! Выстираю только! — ответил рыжий.
Он сунул кепку в ведро с водой, прополоскал её и вынул… совершенно сухую Борькину кепку.