– Значит, вы хотите, чтобы мы дрались за Ясмин голыми руками?
Поверить не могу, что я задала такой вопрос.
– Да, ma petite.
Я посмотрела на пистолет у себя в руке, на вопящую женщину и спрятала пистолет в кобуру.
– Есть какой-нибудь выход из этого, кроме драки с ней?
– Если вы признаете себя моим слугой, драки не будет. Она станет ненужной.
Жан-Клод смотрел на меня, изучая мое лицо, и глаза его были совершенно неподвижны.
– То есть это все подстроено, – заключила я. И у меня изнутри стала подниматься первая теплая волна злости.
– Подстроено, ma petite? Я понятия не имел, что Ясмин найдет вас такой заманчивой.
– Чепуха!
– Признайте себя моим слугой, и все на этом кончится.
– А если нет?
– Вам придется драться с Маргаритой.
– Отлично, – сказала я. – Давайте к делу.
– Почему вы не хотите признать то, что и без того правда, Анита? – спросил Жан-Клод.
– Я вам не слуга. И никогда вашим слугой не буду. Лучше бы вы это признали сами и отвалили бы от меня к хренам собачьим.
– Что за выражения, ma petite! – скривился он.
– Идите вы на!..
Тут он улыбнулся.
– Как вам угодно, ma petite. – И он сел на край кушетки – может быть, чтобы лучше видеть. – Ясмин, как только будешь готова...
– Погодите! – сказала я, сняла жакет и стала смотреть, куда его положить.
Мужчина, спавший в кровати под черным балдахином, протянул руку сквозь черные шторы.
– Я его подержу, – сказал он.
Я задержала на нем взгляд на минуту. Он был обнажен до пояса. Руки, грудь, живот выдавали следы тренировки с поднятием тяжестей – сколько надо, не слишком много. Либо у него был превосходный загар, либо натуральная смуглость кожи. Волосы рассыпались по плечам густой волной. Глаза у него были карие и очень человеческие. Приятно такое видеть.
Я отдала ему жакет. Он улыбнулся, сверкнув зубами и прогоняя с лица остатки сна. Потом сел, держа жакет в одной руке и обхватив колени, спрятанные под черными одеялами, прижался щекой к колену и принял веселый вид.
– Вы уже вполне готовы, ma petite? – В голосе Жан-Клода звучал интерес и оттенок смеха, не имеющего отношения к юмору. Это был смех издевательский. Но издевался он над собой или надо мной – непонятно.
– Готова, думаю, – ответила я.
– Поставь ее на пол, Ясмин. Посмотрим, что будет.
– Двадцать на Маргариту, – послышался голос Стивена.
– Нечестно, – ответила Ясмин. – Я не могу ставить против своей слуги.
– Двадцать против каждого из вас на победу мисс Блейк.
Это сказал человек на кровати. У меня была секунда, чтобы обернуться на него и увидеть его улыбку, потом налетела Маргарита.
Она размахнулась, целясь мне в лицо, и я блокировала удар предплечьем. Она дралась по-девчоночьи – открытыми ладонями и ногтями. Но она была быстра – быстрее человека. Может быть, это было оттого, что она была слугой, – не знаю. Ее ногти пропахали на моем лице резкую болезненную борозду. Все, хватит. Больше не нежничаю.
Одной рукой я удерживала ее на расстоянии, и она вцепилась в эту руку зубами. Правым кулаком я ударила ее изо всех сил, вложив в удар вес своего тела. Отличный был удар в солнечное сплетение.
Маргарита выпустила мою руку и согнулась пополам, ловя ртом воздух. Отлично.
У меня на левой руке остался окровавленный отпечаток ее зубов. Коснувшись левой щеки, я отняла еще больше вымазанную кровью руку. Больно, черт возьми!
Маргарита стояла на коленях, снова обучаясь дышать. Но она глядела на меня, и по взгляду голубых глаз было ясно, что бой не окончен. Как только к ней вернется дыхание, она полезет снова.
– Не вставай, Маргарита, а то будет больно.
Она затрясла головой.
– Она не может перестать, ma petite. Иначе вы выиграете тело Ясмин, если уж не сердце.
– Не нужно мне ее тело! Ничье тело мне не нужно!
– А это уже просто неправда, ma petite, – заметил Жан-Клод.
– Перестаньте называть меня ma petite!
– У вас две мои метки, Анита. Вы на полпути к тому, чтобы стать моим слугой. Признайте это, и никто больше сегодня не будет страдать.
– Ага, разбежалась, – ответила я.
Маргарита поднималась на ноги. Я этого не хотела. И потому придвинулась раньше, чем она успела встать, и сделала ей подсечку. Одновременно с этим схватив ее за плечи, я повалила ее назад и села сверху. Правую руку ее я взяла в захват. Она попыталась встать. Я усилила давление, и она снова повалилась на пол.
– Перестань драться.
– Нет!
Это было второе членораздельное слово, которое я от нее услышала.
– Я тебе руку сломаю.
– Ломай, ломай! Мне плевать.
На лице ее была дикая, безумная злоба. Господи Боже мой. Ее не урезонить. Ладно.
Используя зажатую руку как рычаг, я перевернула ее на живот, увеличив давление почти до перелома, но не ломая. Сломанная рука не заставит ее прекратить бой, а я хотела положить конец этой дурости.