Выбрать главу

Тщетно: Хасинта ее не слышала.

Мать это знала, но ведь так изысканно – пользоваться колокольчиком…

– Хасинта! – звала она тогда тоненьким голоском.

Служанка в конце концов появлялась, и повторялся неизменный и привычный ритуал раздачи второго блюда.

– Кто хочет пойти сегодня в кино? – Вопрос был явно обращен к папе, но тот сделал вид, что не понял намека.

– Тебе не хочется пойти в кино, Франсиско?

– Ты же знаешь, что вечером я не могу, детка.

– А тебе, Викки?

– Я иду спать, мама. У меня сегодня был урок танцев, и я совершенно разбита.

– А тебе, Хуана?

– Я тебе уже сказала на лестнице, что не могу…

– Какие противные! – протянула мать тоном маленькой девочки. – В доме муж и две дочери, и никто не способен хоть немножко пожертвовать собой.

Вероятно, она ожидала вежливого протеста, но они и не подумали опровергать ее слова.

– Я целый день твержу, что скучаю, как устрица в своей раковине, потому что в этом дрянном городишке нет даже кинотеатров. И вот, когда наконец представляется случай развлечься, я должна сидеть дома, потому что никто не хочет пойти со мной.

– Пойдем завтра, жена, – сказал папа, прислушиваясь к информационному бюллетеню.

– Да, но завтра картина с Монтгомери Клифтом уже не будет идти. Завтра премьера «Священной туники».

– Ну, так позвони маме Монтсе, – сказала Викки, – Она, кажется, собиралась в «Гайярре».

– Да? – воскликнула мать, поднося ко рту крошечный кусочек мяса. – Сейчас я ей позвоню. – Она ребячливо повернулась к папе. – Ты слышал, Франсиско?

– Да, деточка.

– Ты меня отпустишь в кино с мамой Монтсе?

– Пожалуйста… Я слушаю новости.

– Хорошо, хорошо… Не буду тебя отрывать. – Она сделала движение, чтобы подняться со своего места, но передумала. – Так, значит, сегодня я пойду с сеньорой Кано, а завтра с тобой, Викки.

– Я не смогу, мама… Я приглашена завтра вечером на surprise-party в дом Лопесов.

– Ах да, конечно, я и забыла. Какая у меня ужасная память!.. – Она отпила глоточек воды и спросила: – А Хуана? Она идет с тобой?

– Хуана занята другими делами, – колко сказала Викки.

Та бросила на нее яростный взгляд.

– Другими делами? – спросила мама. – Какими другими делами?

– Не знаю, – ответила Викки, принимая таинственный вид. – Спроси у нее самой.

– Викки говорит глупости, – сухо сказала Хуана.

– Лучше говорить их, чем делать.

Мать удивленно глядела на обеих: было видно, что она ничего не понимает.

– Словом, – вздохнула она, – кто пойдет со мной в кино?

Панчо положил вилку на тарелку и вытер рот рукавом.

– Может, я пойду, – сказал он. – Жавишит от того, какая картина.

– Я не смогу пойти с тобой, – поспешила вставить Хуана.

– Ешли это картина ш выштрелами и там ешть убийштва и налеты, я пойду… Но ешли она из этих шкучных, когда никто никого не убивает…

– Хорошо, пойду с вашим отцом, – сказала мама сдаваясь.

Услышав, что говорят о нем, папа словно очнулся от забытья. По радио только что закончилась передача последних известий.

– В Памплоне, – объяснил он, старательно поправляя очки, – построили храм высотой в пятьдесят метров менее чем за восемьдесят пять дней…

Сообразив, что его никто не слушает, он запнулся и молча принялся за тушеное мясо с картошкой.

* * *

«Мы с Сантьяго вернемся в восемь. Раз ты простужена, полагаю, тебе не придет в голову выйти прогуляться…» Она знала, что сестра ждет ее, чтобы затопить камин, но все не решалась войти. В атмосфере показного семейного счастья она чувствовала себя больной. Сама не зная почему, Селия невольно вспоминала праздники в монастырском пансионе: как и монахини, ее сестра считала, что обязана смеяться, но веселье это было слишком шумным, чтобы быть искренним. Матильде полагала, что владеет ключом к Истине, поскольку прочно бросила якорь в ее гавани. «Выходи замуж. В твоем возрасте женщина не должна жить одна. Посмотри на меня: с тех пор, как у меня Сантьяго, я стала другим человеком». Она действительно стала другим человеком: прибавила двадцать кило, возилась с кашей и пеленками, и ее сходство с прежней Матильде было просто совпадением. Окруженная Сантьяго и детьми, она повторяла: «Посмотри, как мы счастливы. Тебе нужно только последовать нашему примеру». Она не понимала, что такая настойчивость приводит к прямо противоположным результатам. К тому же, если считать этот брак идеальным, Селии надо благодарить бога за то, что она осталась незамужней. И Сантьяго и Матильде имели врожденную склонность легко впадать в детство, но, когда у них появились малыши, эта склонность стала настоящим бедствием. Они сами превратились в младенцев и болтали друг с другом на ломаном языке, пересыпая свою речь смехотворными детскими словечками, словно не они учили говорить Артуро, а ребенок учил говорить их. Этот спектакль разыгрывался с утра до вечера и выводил Селию из себя.