Хулия молча слушала его и вязала чулок. Когда он затевал такого рода разговоры, она делала безразличное лицо, словно ее это не касалось. Чтобы не выйти из роли, она думала об отце. Ее упрямое желание заставить старика вопреки всему и вся участвовать в церемонии чествования престарелых граждан за эту неделю лишь укрепилось. Хулия жаждала, чтобы старик блеснул. Сам не зная почему, Элпидио был убежден, что ее упорство до добра не доведет.
– Мы с тобой не настолько богаты, чтобы потворствовать этим нахалам, – заговорил он снова. – Для меня человек, который не платит, – просто мошенник. Тут уж меня никто не разубедит.
Его злило молчаливое несогласие жены с тем, что он говорит. Элпидио набил табаком трубку и стал листать страницы конторской книги. При свете новой лампы на высокой ножке комната выглядела уютно. Немного успокоившись, Элпидио оперся локтем о край стола. В это время кто-то открыл дверь, ведущую из бара.
– Селия! – воскликнула Хулия, радуясь возможности положить конец неприятному разговору. – Вот так сюрприз!
Девушка остановилась на пороге, несмело улыбаясь.
– Извините меня… Может быть, вы заняты.
– Нет-нет, проходите, – пригласил Элпидио, захлопывая книгу. – Мы просто болтали.
– Что хорошего, Селия?
– Сестра обещала, если она пойдет в кино, оставить у вас записку.
– Нет, она не приходила.
– Ну, тогда…
– Нет-нет, оставайтесь.
– Что вы хотели бы выпить?
– Не знаю… Что-нибудь прохладительное.
Хулия скрылась за дверью, расположенной в глубине комнаты. Почти тотчас же оттуда раздался ноющий голос:
– Не пойду, не пойду и не пойду.
– Это дедушка, – объяснил Элпидио садясь. – Хулия хочет, чтобы он пошел на чествование престарелых граждан, и бедняга разволновался.
– Успокойтесь, отец, – произнес голос его жены. – Вы же знаете: врач советовал вам не нервничать.
– Не хочу, не хочу и не хочу.
– Не знаю, что с ним сегодня, – вернувшись, вздохнула Хулия. – Никогда не видела его в таком возбуждении.
– Быть может, это все погода. В эту пору человек преклонного возраста…
– Да нет! – перебил Элпидио. – Все дело в том, что он свел дружбу с этим пьянчужкой-полуанархистом, по кличке Канарец, пьет уже несколько месяцев и во всем нам перечит.
– Этот тип вбивает ему в голову невесть что, – сказала Хулия. – С некоторых пор бедняга сам не свой. Все ему кажется плохо, все не по нем.
– Представьте себе, в прошлое воскресенье он не захотел идти в церковь. Сказал, что по горло сыт проповедями и не желает терять время понапрасну. Никакие просьбы и мольбы Хулии не могли его переубедить.
– Вы не можете себе представить, что мы пережили. Все твердит: «Нет, нет и нет», – совсем как ребенок.
– А когда мы вернулись из церкви, его не оказалось дома, и до самого ужина мы не знали, где он пропадает.
– Ох, до чего же он нас напугал! – воскликнула Хулия. – Мы уж решили, что он совсем уехал из города.
– Из-за этих туристов он стал бредить путешествиями. Говорит, что ему здесь надоело… Такие глупости несет, просто слов нет!..
– Как подумаю я о бедной маме!.. – прошептала Хулия с трагическим видом. – Мама говорила, что вышла за него замуж потому, что он был карлистом старого толка…
– Хуже всего, что он подает дурной пример Пабло. А ведь я всю жизнь из сил выбивался, чтобы дать ему образование…
– Пабло уже достаточно взрослый, чтобы не поддаваться его влиянию, – сказала Хулия. – По крайней мере я надеюсь на это.
– Кстати, а где же Пабло? – спросила девушка. – Его что-то не видно.
– Нет дома, пошел к дону Хулио, – с важностью сказал Элпидио.
– Ах, вот как? – невозмутимо произнесла Селия.
– Вы только послушайте: в воскресенье, две недели назад, дон Хулио зашел ко мне в бар. Знаете, мы ведь с ним старые друзья. Во время войны я, можно сказать, спас ему жизнь… Меня очень беспокоил мальчик. Я и рассказал дону Хулио обо всем, а он говорит: «Пришлите его ко мне как-нибудь вечерком. Посмотрим, нельзя ли что-нибудь сделать».
– Дон Хулио – могущественный человек, – многозначительно заметила девушка. – Я уверена, если он заинтересуется этим делом, то уладит его мгновенно.
– Конечно, уладит: это так же точно, как то, что меня зовут Элпидио. У мальчика одна блажь в голове, пора бы уж ему образумиться.
– Пабло сначала рассердился, – объяснила жена. – Говорил, что ни дон Хулио, ни кто другой ничего не может сделать и так далее, и тому подобное. Но сегодня утром он вдруг передумал – я так и не поняла почему – и сказал, что пойдет к дону Хулио.
– Мальчик не так уж глуп, он понял, что дон Хулио может ему быть полезен. Гордость хороша, но на ней одной далеко не уедешь.