– У Пабло всегда был странный характер, – сказала Хулия. – Я часто спрашиваю себя, в кого он такой уродился. Во всяком случае, ни на кого из моей родни он не похож.
– Это возраст, жена, возраст. В его годы я вел себя точно так же.
– А мне, – сказала Селия, допив стакан кока-колы, – он кажется очень рассудительным мальчиком.
– Так оно и есть, – поспешно отозвался Элпидио. – Но все дело в том, что Хулия обращается с ним, как с младенцем, забывает, что он уже мужчина.
– Я знакома и с его друзьями, – продолжала Селия с улыбкой. – Они очень симпатичные.
– О, вы их плохо знаете!.. Если бы вам, как мне, приходилось встречаться с ними каждый день…
– Я как-то разговаривала с одним из них… Кажется, его зовут Атила.
– Фу! Он хуже всех! – вскричала Хулия. – Я его и на порог не пущу!
– Да? Я встретила его как-то, когда гуляла на кладбище. Он подошел ко мне, поздоровался и был очень любезен.
– Полно! Не верьте! Все эти жители бараков – шайка бродяг. Доверьтесь им, и вам не избежать неприятностей.
– О нет, не думаю! По-моему, он хорошо воспитан, живет с матерью. Он сказал мне, что его отец погиб на войне.
– Слишком уж вы простодушны, – заявила Хулия. – Раз они вами интересуются, значит, у них есть какая-то цель.
– Цель?
– Атила и еще один парень из их компании целое лето гуляли с одной разведенной немкой… И можете себе представить, ради чего – ради денег…
– Как это нелепо! – сказала Селия, краснея до корней волос – В жизни не слыхала ни о чем подобном.
– Да, дочка, это настоящие подонки. – Хулия поставила корзинку с вязаньем на буфет и снова подошла к Селии, потирая руки. – Я на вашем месте не стала бы даже с ними здороваться.
Наступило молчание, которое нарушал лишь раздраженный голос дедушки:
– Не пойду!.. Какого черта!..
Затем официант просунул в дверь свою вытянутую, как у тапира, голову и сказал, что ему пора сменяться.
– Ладно, – неохотно отозвался Элпидио. – Подождите меня минутку.
Селия, воспользовавшись случаем, распрощалась.
– Ну, я побегу! Если Матильде зайдет к вам, скажите, что я не буду ужинать дома и пойду прямо в «Гайярре».
Элпидио проводил ее на улицу, вернулся в бар и, заняв свое место, оперся локтями о стойку. Несмотря на канун праздника, кабачок был почти безлюден. Сидя перед пустым стаканом, сорокалетняя иностранка читала у стойки газету, а за столиком старый Филомено развлекался тем, что раскладывал пасьянс.
Элпидио выбил из трубки пепел и набил ее снова. Как он и ожидал, Хулия вышла из столовой и, вздыхая, села в кресло.
– Бедная девочка! – сказала она, чтобы начать разговор. – Как ты думаешь, правда то, что говорят?
В ответ Элпидио только развел руками.
Несмотря на свою старую дружбу с Атилой, Пабло так и не привык к петушиным боям. Свирепость дерущихся птиц, распаленные зрители, кровь – все внушало ему неодолимое отвращение. Но главное – ему становилось решительно не по себе, когда он видел напряженное лицо друга, его судорожно стиснутые руки и горящие глаза. Бесполезно обращаться к нему, тянуть за рукав, пытаться как-то привлечь к себе внимание. Атила всем своим существом принимал участие в бое: на шее у него набухали вены, бугром вздувались бицепсы, он курил не переставая, зажигал, отбрасывал прочь и снова зажигал одну сигарету за другой.
Когда Пабло пришел в «Погребок», Атила выпустил Мачакито против петуха, принадлежавшего каким-то цыганам. Хуана сидела на лавке в дальнем углу. Увидев Пабло, она подвинулась, освобождая ему место. С бледным лицом, зажав в руке погасшую сигарету, она словно завороженная следила за боем. Вокруг нее парни из команды Атилы громкими криками подбадривали его петуха. В первом ряду, стоя на коленях, стонал, бурно выражая свои чувства, Хуан Божий человек, дурачок.
Петухи одновременно отступили и стали клевать землю, как бы подзадоривая друг друга. Затем, словно повинуясь какому-то сигналу, они возобновили сражение. Их тела яростно сшиблись, и перья закружились в воздухе.
– Продолжаешь? – спросил Атила хозяина другого петуха.
– Да, – ответил тот, отирая платком пот. – Какого черта!
Пабло пытался поймать взгляд Хуаны.
– Кто этот цыган? – спросил он.
– Я его не знаю, – ответила Хуана не оборачиваясь. – Никогда раньше не видела.
Мачакито загнал своего противника в угол площадки и принялся со злобным остервенением долбить его шею.
– Продолжаешь? – ехидно спросил Атила.
– Дерьмо.
– Продолжаешь?
– Так растак…
– Продолжаешь?