— А почему нельзя поговорить здесь?
Миллер прижал к губам указательный палец и громко прошептал:
— Тут везде прослушка.
Алекс смущенно подумал, что у Миллера странное чувство юмора. Как-то он несерьезно ко всему относится.
Они вышли на улицу.
— Давай сначала в книжный магазин зайдем, — предложил Миллер. — Тут рядом.
Возле магазина у Алекса зазвонил мобильник.
— Я вас здесь подожду, — чуть виновато сказал он.
Миллер зашел внутрь, а Алекс прижал трубку к уху:
— Алло?
— Привет! — отозвался приветливый веселый голос.
— Вика? Привет…
— Как дела?
Ведет себя так, будто вчера ничего не произошло.
— Ты чего звонишь?
— Как чего? Ну, мы же вроде с тобой встречаемся.
— Встречаемся? Да ты даже не зашла вчера!
— Ну, сегодня зайду. Не сердись, Саша. Пожалуйста? — Девушка понизила голос и с придыханием прошептала: — Я тебя хочу.
Они помолчали.
— Ну… хорошо, — с неохотой ответил Алекс.
— Ой, класс! — обрадовалась Вика. — Я так соскучилась! Ну, все, до вечера.
— Пока.
Он отключился и чертыхнулся, ненавидя себя за слабость, которую можно было оправдать только долгим отсутствием секса. Нет, даже этим нельзя оправдать.
Из магазина Миллер вернулся довольно быстро, с удовлетворенным видом зажимая под мышкой кулек с купленной книгой.
— А теперь можно и кофе попить.
Через пять минут они уже сидели в кафе. Бармен замер за стойкой, уткнувшись невидящим взглядом в телевизор. Миллер выбрал столик в углу и развалился в потертом кресле.
— Уютно здесь. Жаль, спиртное не продают.
Подошедшую полноватую официантку неопределенного возраста он попросил принести два кофе и пирожные, потом, повернувшись к Алексу, спросил:
— Ты откуда сам?
— Отсюда, из Чикаго, — ответил тот.
— А родители твои откуда приехали?
— Из Москвы. Что — акцент?
— Русский, значит. Впрочем, я сразу понял.
— Как?
— По глазам. Живые слишком. Да и фамилия у тебя хорошая — Smirnoff. Неплохая водка. Ты не родственник, случайно?
— Моя фамилия Смирнов, — насупился Алекс.
— Как скажешь, — примирительно поднял руки Миллер, но глаза его смеялись.
— Если хотите знать, я закончил Академию…
— … в пятерке лучших, — закончил за него Генри. — Ладно, не обращай на меня внимания. В конторе говорят, что характер у меня скверный. И знаешь что?
— Что?
— Это правда.
Официантка подошла к столику и поставила перед ними две маленькие чашки и тарелку со сладостями.
— Извините, — улыбнулся Алекс. — Я сначала подумал, что вы надо мной издеваетесь. Шеф сказал, что вы занимаетесь делом государственной важности.
Миллер отхлебнул горячий кофе и поморщился:
— Другими не занимаемся.
— Мафия?
— Почему мафия?
— Ну, вы же читали мое дело.
Алекс считал, что знает о мафии все. Ну, или почти все.
Организованной преступностью он интересовался еще до поступления в Академию. А во время учебы даже написал дипломную работу о влиянии этнических факторов на появление новых преступных группировок.
Сделать несколько метких наблюдений, за которые он получил похвалу от ректора, Алексу помогли личные наблюдения за жизнью родного Дивона и рассказы, а точнее — легенды его района. Он знал, как русские, заработав правдами и неправдами достаточно денег, открывали рестораны, офисы и переезжали в более богатые районы, освобождая место для выходцев с Ближнего Востока. В остальной Америке происходило то же самое, только в более крупных масштабах.
Для своей письменной работы Алекс взял за основу два города: Чикаго и Нью-Йорк. Точнее, гетто этих городов.
Так, в XIX веке все крупные американские преступные группировки были ирландскими. И страх типичного белого американца стать жертвой преступления был отражением именно «ирландской угрозы». Когда ирландские бандиты «поднялись» и покинули свои ужасные гетто, их место заняли итальянцы и евреи. Вот кто развернулся по-настоящему!
Два самых важных в то время мафиози — сицилиец Лаки Лучано и польский еврей Мейер Лански успешно объединили крупные преступные банды США в громадный синдикат. Именно тогда зародилась организованная преступность. Способствовало этому становлению совпадение трех факторов: Сухой закон, Великая депрессия и (Алекс должен был с сожалением признать третий факт) бездействие ФБР.
С течением времени Коза Ностра никуда не делась. Из года в год она только расширяла свое влияние. Мафию не смогли уничтожить ни аресты известных на всю страну донов, ни громкие разоблачительные дела о коррупции в высших эшелонах власти. Мафия ушла на такие высоты, что уличный бандитизм теперь вызывал у них лишь усмешку.
Но жизнь не терпит пустот. В нынешние времена место на улицах заняли афроамериканцы и латиносы.
Но больше всего Алекс увлекался именно итальянской мафией. Он знал историю Коза Ностры, ее методы, нравы и обычаи. Знал биографии лидеров мафиозных семейств, клички знаменитых гангстеров и многое другое. Именно поэтому думал, что его первое дело будет связано с итальянцами.
— Так ты считаешь себя знатоком Коза Ностры? — усмехнулся Миллер, откусывая половину пирожного.
— Можете меня проверить, — возмутился его недоверием Алекс.
— Даже так? Ну, ладно. Как называлась силовая структура синдиката, возникшая в тридцатые годы?
— «Корпорация убийств».
— Как звали главного психа и палача этой организации?
— Альберт Анастасия. Этот маньяк считал убийство решением абсолютно любой проблемы.
— Как его самого убили?
— Расстреляли в манхэттенской парикмахерской.
— Хм… Что такое «чикагская амнезия»?
— Нежелание свидетелей давать показания в суде. В двадцатые годы в Чикаго…
— Стоп, верю. Ты свое пирожное будешь есть? Не возражаешь? Отлично. Еще один вопрос. Кто играл молодого дона Корлеоне в фильме «Крестный отец-2».
— Э-э… Роберт де Ниро. — Алекс нахмурился: — При чем здесь это?
— Как при чем? — Миллер строго поднял вверх указательный палец. — Такие вещи ты просто обязан знать.
— Так я был прав? — спросил Алекс. — Насчет расследования?
— Почти. Расследовать мы будем…
Миллер сделал паузу, чтобы отпить кофе. Потом откусил пирожное. Прожевал. Снова выпил кофе. Алекс терпеливо ждал. Генри отряхнул крошки, положил на стол десять долларов и поднялся:
— Пошли.
Алекс молча вышел за ним на улицу.
— Расследовать мы будем пропажу сумасшедшей старушки и одного, еще менее вменяемого, парня, — закурив, произнес Миллер.
— Простите? — Алекс подумал, что ему послышалось, но в следующую секунду понял: — А-а! Мафия похитила важных свидетелей?
Миллер захохотал, но вскоре прервался — его смех, как это часто бывает у заядлых курильщиков, перешел в кашель. Откашлявшись, он вытер выступившие слезы указательными пальцами обеих рук и сказал:
— Ой, уморил… Да какие из них свидетели? Мелинда Гамильтон может засвидетельствовать разве то, что видела живым Авраама Линкольна. Если вспомнит, конечно. А парень вряд ли помнил, что с ним происходило два дня назад.
Алекс молчал, чувствуя себя одураченным.
— Не понимаю.
— Чего ты не понимаешь?
— А как же… Я думал… Вы самый опытный и такой…
— Мудрый? Гениальный? Раскрывший за свою долгую карьеру немало дел? Да, это все я. — Миллер перестал улыбаться. — Но это все в прошлом. Сегодняшние реалии таковы: ты — зеленый, неопытный новичок. Я — старый алкоголик, которому до пенсии остался месяц. Классический тандем. Именно поэтому нам дали самое дурацкое задание, которым, по сути, должна заниматься полиция.
— Тогда зачем к этому делу подключилось ФБР?
— Дело в пропавшем парне. Он особенный. Пошли в офис.
Агенты вернулись в свой кабинет. Миллер усадил Алекса на свой стул, а сам встал у окна и достал помятую пачку сигарет. Вообще-то курить в здании запрещалось, но Миллеру, похоже, было на это наплевать.