Вдруг птица нырнула вниз и остановилась около Тео, который все то время двигал рукой, будто дирижер. Птица направила клюв в потолок, дергаясь, будто попала в ловушку. Затем она расправила крылья и взмыла под потолок, планируя между светильниками. Тем временем Тео подал жонглерам сигнал в последний раз подкинуть факелы. На счет «три» они подкинули их так высоко, как могли, именно в тот момент, когда зазвучала самая сильная часть мелодии. Дымящаяся зола разлетелась по воздуху, а птица в последний раз устремилась в сторону потолка, будто норовя пробить его насквозь, но Тео совершил еще одно резкое движение. Раздался громкий хлопок, и вагон осветился ярчайшей красной вспышкой, после чего зал погрузился в темноту.
– Свет! – Хорас пытался перекричать зашумевшую толпу гостей, которые силились понять, что же только что пролетало над ними. – Чедвик, свет! – Тео продолжал бранить своего ассистента, который все еще шарил по стене в поисках выключателя. Через пару секунду светильники загорелись. Лена протерла глаза, привыкая к яркости света, а затем огляделась: все в зале аплодировали стоя. Дети побросали недоеденные десерты и теперь крутились вокруг Тео, пытаясь узнать, как тот сделал свой трюк. Девушки помоложе кокетливо строили ему глазки, явно оценив номер. По залу эхом разносились крики:
– Неужели это правда? А куда птица делась?
Покинув Тео, Хорас вновь встал посреди зала и явно наслаждался моментом.
– Браво! – вскричал он, потирая коротенькие пухлые руки и подавая сигнал оркестру, Тео и жонглерам. – Прошу тишины. Уважаемые, тишины! – приказал он, и толпа замолкла. – Благодарю, господа, за это замечательное выступление. Помните, это лишь малая толика той магии, с которой вам предстоит соприкоснуться в течение этого года. А теперь приглашаю вас поднять бокалы.
Хорас поднял тонкий бокал, и струйка шампанского потекла по его руке. Сидящие вокруг циркачи тоже подняли свои бокалы. Лена решила последовать их примеру. Она взяла со стола железную кружку, перевернутую вверх дном, и охнула: под ней лежало перышко, кончик которого сиял золотом. Подняв его со скатерти, Лена взглянула на отца, тот улыбнулся в ответ и подмигнул.
На устах Хораса появилась лукавая улыбка, и он произнес:
– Приветствуем новичков в «Мире чудес»!
Глава вторая
Чтобы понять, что же отличало «Мир чудес Беддингтона и Стерлинга» от других цирков, нужно перенестись в 1913 год в Бостон, где жил семилетний мальчик по имени Хорас Беддингтон-третий. Как наследнику состояния семьи Беддингтонов ему не обязательно было работать, вот только отец имел привычку избивать их с матерью каждый раз, как приводил домой новую любовницу, а потому Хорас твердо решил уйти из семьи. Люди завидовали их финансовому благополучию, но Хорас предпочел бы быть бедным, если бы это означало жить в любящей и дружной семье.
Несмотря на богатство, отец приучал сына ценить каждый доллар. По утрам во время летних каникул Хорас просыпался рано и оббегал еще сонный пригород Соммервилла, разнося новостную газету. После этого он сопровождал отца до офиса на Атлантик-авеню, затем садился напротив рынка Куинси с банкой крема для обуви, набором тряпок и желанием стать кем-то значимым. Отец уже решил, что мальчик пойдет по его стопам банкира, но восьмилетний Хорас, наслушавшись разговоров о ценах на нефть и о политике от мужчин, чью обувь он натирал до блеска, твердо для себя решил, что таким он не станет.
Хорас был единственным ребенком в семье, а из-за несмолкающей ругани между родителями он ни разу в жизни не приводил одноклассников в гости. Мальчик рос в изоляции, мечтая быстрее выпорхнуть из родного дома. Только бабушка Хораса замечала его метания, утешала его и покупала игрушки и книги. Очередным его подарком оказался набор для магических трюков. Хорас быстро полюбил этот набор, потому что для игры в него не требовались товарищи, в отличие от других настольных игр, которые родители дарили ему на каждое Рождество. Почти каждую ночь он оттачивал мастерство фокусов. По выходным, когда мальчику удавалось сбежать к бабушке Эстер в ее домик в Лексингтоне, он удивлял ее, доставая шарфы из шляпы и заставляя карты застывать в воздухе. Эстер терпеливо досматривала каждое его выступление и неизменно хлопала в конце любого трюка. Ей не хватало душевных сил сказать единственному внуку, что его умения в лучшем случае были весьма посредственны. К тому же ей нравилось проводить с ним время, ведь для остальных она была лишь тяжкой обузой, за которой приходилось ухаживать, или источником легких денег.